Сокол-корабль - Вячеслав Александрович Овсянников

Только палицы булатные поломалися.

Съехались богатыри во второй након,

Ударились они саблями вострыми,

Друг дружку они не ранили,

Только сабельки вострые пощербалися.

А как съехались богатыри во третий након,

Ударились копьями мурзамецкими,

Друг дружку они не ранили,

Только копьица переломилися.

Спешились богатыри с добрых коней,

Схватились в рукопашную битися,

Подвернулась у Добрыни правая ноженька,

Пал Добрынюшка на сыру землю;

Сел Илья ему на белы груди,

Сам говорил таково слово:

«Уж ты гой еси, удалой добрый молодец!

Коего ты города, коей земли,

Чьего отца, чьей матери?»

Отвечал ему Добрынюшка Никитич млад:

«Кабы я был у тебя на белых грудях,

То не спрашивал бы, не выспрашивал,

Я порол бы твои груди белые,

Смотрел бы у тебя ретиво сердце.

Еду я из славного города из Рязанюшки,

Добрыня Никитич сын».

Тут вскочил Илья Муромец на резвы ноги,

Подымал Добрынюшку за белы руки.

Тут богатыри побраталися,

Крестами нательными поменялися,

Илья Муромец будет больший брат,

Добрыня Никитич будет меньший брат.

Поехали они в Рязань-город,

Встречает их Добрынина матушка

Амелфа Тимофеевна:

«Спасибо тебе, могуч богатырь Илья Муромец!

Что ты миловал Добрынюшку, мое чадо милое».

Попировали они трое суточек,

Говорил тогда Илья Муромец:

«Уж ты гой еси, Амелфа Тимофеевна!

Отпусти ты Добрынюшку Никитича,

Отпусти его со мной в красен Киев-град».

Отпустила Добрыню Амелфа Тимофеевна,

И поехали богатыри в Киев ко князю Владимиру.

Добрыня и Змей

Старина одиннадцатая. Первый подвиг Добрыни Никитича. Победа над Змеем Горынычем.

Матушка Добрынюшке говаривала,

Матушка Никитичу наказывала:

«Ты не езди, Добрынюшка, на гору Сорочинскую,

Не топчи там малых змеенышев,

Не выручай же полону там русского,

Не купайся-ка ты во матушке Пучай-реке,

Та Пучай-река сердитая, свирепая:

Первая струя, как огонь сечет,

Из другой струи искры сыплются,

Из третьей дым столбом валит со пламенем.

Кто к Пучай-реке езживал,

Счастлив оттуда не приезживал».

Добрыня матушки не слушался,

Ездил он на гору Сорочинскую,

Топтал там малых змеенышев,

Купался во Пучай-реке,

Купался, сам приговаривал:

«Мне, Добрыне, матушка говаривала,

Мне, Никитичу, матушка наказывала:

Не купайся, Добрыня, во Пучай-реке,

Та Пучай-река сердитая, свирепая,

А Пучай-река-то ведь, гляжу, смирная,

Как будто лужица дождёвая».

Не поспел Добрыня слова молвити,

А Пучай-река течет сердитая, свирепая:

Первая струя, как огонь сечет,

Из другой струи искры сыплются,

Из третьей дым столбом валит со пламенем.

Ветра нет, да тучи нанесло,

Тучи нет, да будто дождь дождит,

А дождя-то нет, да искры сыплются:

Налетело Змеище Горынчище,

О двенадцати Змей хоботах.

Говорит он, Змей, как гром гремит:

«Пророчили мне, Змею, убиту быть

От молода Добрынюшки Никитича,

А ныне Добрыня у меня сам в руках!

Захочу – Добрыню живьем сожру,

Захочу – Добрыню в полон возьму».

Выскочил Добрыня на крут бережок,

Нету у Добрыни коня доброго,

Нету у Добрыни меча булатного,

Нечем ему со Змеем сразитися,

Только лежит колпак земли греческой,

Весом колпак ровно трех пудов.

Ударил Добрыня тем колпаком Змея Горынчища,

Отшиб ему все двенадцать хоботов.

Взмолился тут Змеище проклятыий:

«Ай же ты, Добрынюшка Никитич сын!

Не предай меня смерти напрасноей.

Положим мы с тобой заповедь великую:

Не буду я летать на святую Русь,

Не буду брать полону русского,

Уносить народу христианского,

А ты не будешь ездить на гору Сорочинскую

Топтать моих детушек-змеенышев.

Буду я, Змей, тебе меньший брат,

А ты будешь мне больший брат».

Отпустил Добрыня Змея проклятого.

Полетел Змей на Русь в Киев-град.

Ходила-гуляла тут в зеленом саду

Любимая племянница князя Владимира

Молода Забава дочь Путятична.

Ходила-гуляла она с мамками да с няньками.

Ухватил Змей молоду Забаву дочь Путятичну,

Унес к себе в пещеру глубокую.

Собирал князь Владимир русских богатырей:

«Ай же вы русские могучие богатыри!

Кто из вас вызволит мою племянницу любимую

Молоду Забаву Путятичну из полону змеиного?»

Тут больший за меньшего хоронится,

А от меньшего князю ответа нет.

Вставал Добрыня со скамьи белодубовой,

Говорит князю Владимиру:

«Ай же ты, Красно Солнышко Владимир-князь!

Вызволю я Забаву Путятичну из полону змеиного».

Приходит Добрыня ко своей матушке:

«Уж ты матушка родимая Амелфа Тимофеевна!

Дай мне, матушка, прощеньице-благословеньице

Ехать на гору Сорочинскую,

Притоптать малых змеенышев,

Вызволить молоду Забаву Путятичну

Из полону змеиного».

Дает матушка Амелфа Тимофеевна

Прощеньице-благословеньице.

«Ты поди, Добрынюшка, на конюшню стоялую,

Бери коня батюшкина.

Стоит бурко пятнадцать лет,

По колено ноги в назем вросли.

Да бери плетку шемаханскую семи шелков.

Съедешь ты на гору Сорочинскую,

Станешь топтать малых змеенышев,

Не сможет бурушка больше поскакивать,

Змеенышев от ног отряхивать,

Бей бурушку промежду ушей,

Бей бурушку промежду ног.

Станет бурушка поскакивать,

Змеенышев от ног отряхивать,

Притопчет всех до единого».

Приехал Добрыня на ту гору Сорочинскую,

Стал топтать он малых змеенышев,

Подточили змеи коню щеточки,

Не может бурушка больше поскакивать,

Змеенышев от ног отряхивать.

Взял Добрыня плеточку шелковую шемаханскую,

Стал бить бурушку промежду ушей,

Стал бить бурушку промежду ног.

Стал бурушка опять поскакивать,

Змеенышев от ног отряхивать,

Притоптал всех до единого.

Выходил тут из пещеры глубокоей

Змеище Горынчище проклятое:

«Ай же ты, Добрынюшка больший брат!

Зачем порушил ты нашу заповедь великую,

Зачем приехал на гору Сорочинскую

Топтать моих детушек-змеенышев?»

Говорит тут Добрынюшка Никитич сын:

«Ай же ты, Змеище Горынчище проклятое!

Ты порушил нашу заповедь великую,

Ты зачем летал на Русь в Киев-град,

Унес молоду Забаву дочь Путятичну?»