Девья яма - Ирина Сергеевна Богатырева

барьер памяти. А теперь выходило, что с ней можно говорить, пожалуйста. Только она всё равно ничего не расскажет. И тут уж интернет не поможет, поисковиком не воспользуешься.

– Что такое Яма? – спросила Колетт.

– Пещера. Где мы тебя нашли, – ответил Коля.

– Полностью – Девья яма, – сказал Ник.

– Девья? – удивилась она.

– Ты что, и про Девью яму не слышала? Это же наш главный городской бренд! – изумился Коля.

– Ладно тебе – бренд. Усадьба – это да, а пещера всё-таки для знатоков. – Ник старался быть объективным.

– Что такое бренд? – спросила Колетт.

– Ну, как… типа, символ, да? – Ник растерялся, было сложно объяснять простые слова. – Что-то важное. У нас вот – Яма.

– А почему такое название – Девья яма? – Колетт опять пробовала слова на вкус, как тогда, в Яме, перебирала их имена. Она делала это так вдумчиво, так аккуратно, что Ник невольно повторил за ней одними губами.

Девья яма.

Появился привкус чего-то терпкого, и запахло, как в леднике.

Или показалось?

– Легенда есть. Что там девушка пропала, – сказал он.

– Там – в пещере?

– Нет, на горе.

– Эта пещера – карстовая, – стал объяснять Коля. – Она находится в горе, гора над рекой. Вода тысячу лет вымывала породу и вымыла огромную пещеру. Вторая по величине в России!

– Неважно. – Ник пихнул Колю, а то он готов был сесть на любимого конька и гнать всё, что знал, про пещеру. – По легенде была девушка, её как будто замуж хотели выдать за нелюбимого. А она убежала и там, на горе, сказала, мол, пусть лучше земля её проглотит, чем она замуж пойдёт.

– Ну, земля разверзлась и поглотила. Типа. – Коля хохотнул. – В смысле, она провалилась куда-то. Но это всё фигня, короче. Так не бывает.

– Откуда ты знаешь? Может, и правда что-то такое было? Легенды на пустом месте не рождаются.

– Ага. И теперь её дух там ходит и всех пугает, – продолжал смеяться Коля. – Ты совсем, что ли, верить в такое?

Ник надулся и не ответил. Не его это дело – верит он или нет. Вообще не о том речь шла.

– Какая красивая легенда, – задумчиво проговорила Колетт.

– Короче, ты точно не местная, – постановил Коля. – Поэтому про Яму ничего и не знаешь.

Колетт снова виновато улыбалась. Ник хотел было сказать что-то язвительное, вроде как Коле очень обидно, что про его любимую пещерку кто-то не слышал, но вдруг понял, что сейчас тот может быть и прав. Действительно, почему они решили, что если Колетт – русская, то она обязательно из их города?

– Как мы можем это проверить? – спросила она.

– Надо гулять пойти, – выдал Ник неожиданно даже для себя. – Походить по улицам. Вдруг на месте что-то вспомнится.

– Но если я не отсюда, как я смогу что-то здесь вспомнить? – задала Колетт резонный вопрос, и Ник растерялся: такое ему в голову не приходило.

– Если не вспомнишь, значит, не отсюда, – сказал Коля. – Всего делов.

– Совершенно не факт, – сказал Ник. – Может, просто не вспомнит. Как не помнит, как её зовут, например.

Он сказал это – и испугался: Колетт, кажется, очень переживала, что забыла своё имя. Она не подавала вида, но он догадался по тому, как мрачнело её лицо и темнели глаза, когда об этом заходила речь.

Он бросил на неё взгляд, но она, казалось, думала сейчас о другом.

– А как люди попадают сюда, в этот город? – спросила она.

– Как-как. На поезде, – сказал Коля. – Аэропорта у нас нет.

– Аэропорта? – переспросила она.

– Сорян, у нас город маленький. – Коля развёл руками.

– Точно: надо пойти на вокзал, – перебил его Ник. – Вдруг ты там что-то вспомнишь.

– Да! На вокзале-то все всегда бывали! – обрадовался Коля и хотел ещё что-то сказать, но тут где-то шарахнула весёлая музыка.

– Что это? – Колетт стала озираться.

– Это мой! – сказал Коля и полез за телефоном.

– Это у Коли на трубе звонок, – сказал Ник.

– У Коли… что? – неуверенно переспросила Колетт, но пока Ник соображал, как ей объяснить, Коля уже достал телефон, посмотрел на экран – и лицо его вдруг стало красным. Ник никогда такого не видел, даже не знал, что можно вот так, за секунду покраснеть. Коля занервничал, стал сбрасывать вызов, но никак не мог попасть на значок отмены. Телефон звонил и звонил, а Коля жал и жал. В конце концов он со злостью хлопнул по экрану – и звук прекратился.

– Это вот эта штучка играет? – спрашивала тем временем Колетт, глядя на Колины манипуляции.

– Ну да. Телефон же, – сказал Ник.

– Телефон? – Казалось, она ему не поверила, но Ник не хотел объяснять: он во все глаза смотрел, что делал Коля. – Нормально всё?

– А? – Коля поднял на него незнакомые испуганные глаза. Хотя нет, не совсем незнакомые – так он смотрел утром, когда встретились у вяза. Вот так же – испуганно, даже загнанно. – Так, вы это, короче, идите. В город, на вокзал… – он заговорил скороговоркой, сбивчиво.

– А ты? С нами не пойдёшь, что ли? – Ник смотрел на него прямо, и под этим взглядом Коля ещё больше тушевался. Колетт ничего не понимала.

– Нет, мне тут это… надо срочно… дело одно есть. Мамка просила… убраться надо. И это… Стирку поставить. Некогда мне, короче.

– Стирку? Так ставь и пошли. Не убежит же.

– Нет, у нас машина того… За ней надо следить… Короче, всё, дуйте уже. Ну правда!

Он поднялся из-за стола и принялся их выпроваживать, прямо выталкивать к двери из кухни и дальше – из квартиры. Колетт поняла, что происходит что-то странное, но тактично молчала, а при ней спрашивать Ник не хотел.

Телефон зазвонил снова. Теперь Коля пялился в экран, но не сбрасывал. Явно ждал, что они вот-вот уйдут и он снимет трубку. Ник вытянул шею, попытался рассмотреть, от кого звонок. Коля заметил и спрятал телефон за спину. Ник почувствовал прежнюю обиду. Вот ведь! Частную жизнь свою охраняет. Да больно надо знать, кто ему тут названивает!

Колетт уже стояла на лестничной клетке.

– Ладно, закончишь со своей стиркой, звони, – процедил Ник, пытаясь вложить в эти слова всю досаду. – Маме привет! – и он хлопнул дверью.

И тут же ему стало стыдно, а злость испарилась, будто на раскалённые камни плеснули холодной воды: Колетт смотрела спокойно и слегка улыбаясь. Как будто понимала всё. И Колю тоже понимала. И совсем не злилась.

– Ладно, пойдём, что ли? – сказал Ник.

– Куда?

– Не знаю, – он пожал плечами.

На вокзал совсем не хотелось. Вообще никуда хотелось. Хотелось есть. Коля так и не накормил их, хоть и обещал. Бесит! Но обозлиться по-настоящему уже не