Охотники на призраков. Том 1 - Чхон Нынгым

– Поезжайте без меня. Хочу убедиться, что Уджон в порядке.

Кто-то сразу его предупредил:

– В таком случае ты больше не сможешь играть с нами!

Но парнишка твёрдо ответил:

– Мне всё равно. Я собираюсь извиниться перед Уджоном и дружить с ним. Если вы тоже захотите попросить прощения, присоединяйтесь. Возможно, он и вас простит. – Мальчик крепко сжал губы, сел на велосипед и помчался к Уджону.

Заметив это, Уджон попросил маму подождать в машине и решительно шагнул навстречу другу.

Они отошли в сторонку. До меня не доносились их реплики, однако время от времени на лице Уджона появлялась улыбка: наверняка разговор складывался удачно.

А уже спустя пару минут, скрепляя какое-то важное обещание, они совершили детский ритуал – клятву на мизинчиках.

Вернувшись к машине, Уджон взял банку с конфетами и, не колеблясь, выбросил жестянку в ближайшую урну.

– Ну что, разве я не был прав? – с гордостью произнёс Тэджу, и я невольно улыбнулась.

– Да, всё отлично. Что ж, теперь отправимся на поиски призрака?

– В том нет необходимости.

От неожиданно прозвучавшего голоса я вздрогнула и обернулась. На скамейке сидела та самая бабушка, которая гладила живот Уджона. Её полупрозрачная, молочно-белая кожа подтверждала – она и впрямь являлась призраком.

Когда я потянулась за Пламенником, старушка мягко остановила меня:

– Не беспокойся, я уйду сама. Но позволь мне ещё немного посмотреть на Уджона.

– Вы его бабушка? – тихо спросила я, и старушка молча кивнула в ответ. – Как вы могли столь жестоко поступить с внуком? Ему ведь больно!

– Да, бабушка не должна так делать. Однако Уджон страдал не от физической боли, а от душевных ран. Иногда такие раны гораздо глубже.

– Но решать проблему таким способом было неправильно.

– Верно. Став призраком, я потеряла ясность мыслей и совершила много ошибок. Но для Уджона школьная жизнь была куда мучительнее, чем дискомфорт в животе. Я давала ему вкусные конфеты за хорошую игру на пианино, и он старался ради лакомства. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что не стоило позволять внуку есть их столько, сколько он хотел. – Бабушка поднялась и стала ещё более призрачной. – Проблемы Уджона были слишком тяжелы для него одного. Я думала, что смогу помочь, но у него оказался замечательный друг. Вот сейчас моя поддержка ему точно не нужна. Я видела его улыбку и могу уйти с миром. Ты отпустишь меня?

По её просьбе я поискала в мусорном ведре банку с конфетами.

Когда я вонзила меч в иероглиф «призрак» на дне жестянки, бабушка исчезла. От старой банки с леденцами исходило необычное тепло. Впервые за пятьсот лет моей охотничьей работы я ощутила теплоту призрака.

10. Воссоединение с Вольджу

– Посмотри на пар изо рта. Теперь пришла настоящая зима. – Канёль глубоко выдохнул, выпустив белое облачко.

Температура опустилась ниже нуля именно сегодня, в День бессилия духов, когда призраки временно покидают мир живых и отправляются в загробный мир, что для нас, охотников, равносильно выходному.

Щёки охладило ветром, ненадолго проникшим через приоткрытую дверь. Иней на окнах, голые ветки деревьев, толстые пальто – всё свидетельствовало о приходе зимы.

Однако для меня холодный сезон начинался иначе.

– Зима наступает только с первым снегом. А до этого – лишь подготовка.

– Опять ты со своим первым снегом! Почему он так значим для тебя? – спросил Канёль, вытаскивая обогреватель из кладовки.

– Он подобен сигнальному выстрелу, оповещающему о начале сезона. Как в беге, когда стоишь на старте и только после выстрела устремляешься вперёд. Без первого снега зима не знает, когда ей стартовать, и топчется на месте.

За пятьсот лет жизни и пятьсот пережитых зим я поняла одно: после морозов обязательно приходит весна.

Ну а первый снег – явная примета будущей стужи.

Обогреватель, который принёс Канёль, успел покрыться пылью.

– Куда бы его поставить?

– Не представляю, где лучше…

Пока мы с Канёлем размышляли над тем, где пристроить обогреватель, в Музей ёгве вошла Кугарян с пакетом булочек пуноппан[7].

Стоило ощутить аппетитный и сладкий аромат, как мне подумалось, что, возможно, и пуноппан могут быть сигналом к началу зимы. Ёгве прервали свои дела и бросились к пакету Кугарян.

– Оставь булочку для Тэджу. Кстати, а где он? Что-то давно его здесь не видно.

Тэджу, который раньше появлялся в музее чуть ли не каждый день, в последнее время стал заходить реже.

– Помните, что говорил Тэджу? Он видел на улице кого-то, похожего на себя. Я даже немного забеспокоился, – проговорил Удодам с озабоченным видом, откусывая голову булочки-рыбки.

И будто в ответ на его слова на пороге возник Тэджу.

– О! Лёгок на помине. Скорее, Тэджу, отведай свежей выпечки!

Однако что-то в облике мальчика казалось неуловимо чужим. Он озирался с любопытством новичка, впервые попавшего в незнакомое место.

– Это не наш Тэджу, – произнёс Удодам, медленно опуская недоеденную булочку.

Я внимательно посмотрела на лицо мальчика. Внешне это был он, но, как и сказал Удодам, – не наш Тэджу.

У меня ёкнуло сердце. Случилось то, чего мы опасались.

– Все – выйдите.

Ёгве озадачились.

– О чём ты? На улице сыро…

– Ладно. Хэджу нужно срочно поговорить с Тэджу наедине. – Сообразительный Пангуби вывел заупрямившегося Канёля.

Осознав важность момента, за ними молча последовали Удодам, Кугарян и Чильчон.

В Призрачном зале, где остались только я и Тэджу, воцарилась тишина.

Я посмотрела мальчику прямо в глаза и сказала:

– Давно не виделись, брат.

– Ты догадалась. Да, Хэджу, много времени прошло. Как ты?

Вместо ответа я сердито сощурилась.

Я тысячу раз представляла нашу встречу. Но никогда не думала, что он явится, украв чужое тело. Старший брат всегда любил шутки, но это уж слишком. Он явился сюда в облике Тэджу.

– Вольджу, ещё не поздно, – проронила я, с надеждой глядя на брата. – Давай вместе вернёмся в загробный мир. Если я замолвлю слово перед правителем подземного царства, уверена, король Йомра Великий проявит милосердие и простит тебя.

– О каком прощении ты говоришь? А-а-а, ты подразумеваешь так называемое преступление, о котором твердит Йомра? О том, что я осмелился изменять сроки жизни людей, прибывших на тот свет?

– Это табу. Срок жизни человека предопределён, никто не имеет права его менять. Да, бывают ошибки, но…

– И что же, по-твоему, я должен был просто стоять в стороне и смотреть, как отъявленные грешники продолжают наслаждаться жизнью, в то время как добрые люди умирают?! – Голос Вольджу громом прокатился по залу,