Звезда паладина, или Седьмой крестовый поход - Сергей Евгеньевич Вишняков

И тут он услышал голоса и повернулся. Жан д'Анжольра медленно шел под деревьями с девушкой, обнимая ее за талию. Бертран смутился – не стал ли он невольным свидетелем, и хотел было уйти, но промедлил, любуясь этой парой. Как бы он хотел быть на месте Анжольра и вот так же обнимать под загорающимися звездами Катрин!

Анжольра страстно поцеловал девушку и пошел прочь, не оглядываясь, а она осталась стоять на месте и плакала. Бертран последовал за Анжольра и на склоне холма, напротив собора, поравнялся с ним.

– Зачем вы следите за мной? – взволнованно спросил, даже не повернув голову в его сторону, Анжольра.

– Простите меня, я не хотел, чтобы вы думали, что я слежу. Я вообще не имею привычки лезть в чужие дела и тем более следить, – оправдывался Бертран, сам стыдясь своего нелепого оправдания. – Я просто хотел предложить вам, господин д'Анжольра…

– Что же вы хотели мне предложить? – Молодой крестоносец резко обернулся и почти нос к носу встал с Бертраном.

– Вы принесли клятву вместе со мной, здесь, в соборе, не долее как час назад, помните?

– И что?

– Ну, я тоже иду в поход в Святую землю и подумал, мы с вами, наверное, одного возраста, вместе путешествовать было бы интереснее и безопаснее. К тому же я еду не один, а с тамплиерами, а они не такая уж и сердечная компания…

– А! – разочарованно промолвил Анжольра. – Понятно! Хорошо, поеду с вами, только я тоже не весельчак, лучше вам от меня не станет. Как уж вас зовут?

– Бертран д'Атталь. Я так понял, что вы ждали от меня каких-то других предложений, а не компании в походе?

– Признаться – да! Я надеялся, вы, хоть и приняли крест, но пришли от моего отца и принесли мне деньги.

– Увы, я не знаю даже, о чем вы говорите.

Генрих де Сов распрощался с другими тамплиерами, условившись завтра на заре встретиться у ворот Сен-Мишель. Он не очень-то обрадовался тому обстоятельству, что с ними поедет еще и некий Жан д'Анжольра, который сразу не понравился ему, но не стал перечить желанию Атталя. Неподалеку от собора они втроем зашли поужинать в харчевню. Но Анжольра, едва сев за стол и увидев, что в окно виден собор, решительно воспротивился этой весьма уютной харчевне, где стоял умопомрачительный запах жареного мяса с луком. Де Сов разозлился и уже хотел послать Анжольра ко всем чертям, однако, услышав, сколько просит хозяин за мясо и вино от других посетителей, решил покинуть заведение. В Авиньон в связи с походом приехало немало людей, поэтому хозяин харчевни у собора резонно поднял цену. Такие объяснения услышал де Сов, хлопая дверью. Они пошли подальше, не останавливаясь у иных церквей, так как де Сов посчитал, что в харчевнях рядом с ними, цены тоже могли поднять в надежде на хорошую прибыль от увеличившегося количества прихожан.

Они остановились в каком-то совершенно темном переулке, где лишь при падающем свете луны увидели вывеску с изображением бочонка вина, лозы винограда и двух козлов. Заманчивая вывеска отнюдь не соответствовала предлагаемым яствам. Убогая темная комната, освещаемая двумя свечами, три стола с ветхими стульями и лавками, престарелый хозяин в ночном колпаке и длинной рубашке на голое тело, вышедший на стук, сказал, что может предложить гостям лишь то, что ел с женой сам на ужин. Анжольра нервически закивал и быстро уселся за один из столов. Атталь с тамплиером уселся рядом. Генрих де Сов рявкнул, чтоб на стол принесли хотя бы одну свечу, ведь они не тараканы, чтобы жрать в темноте.

Хозяин вместе со свечой принес кашу, небольшой кружочек сыра, нарезанную капусту, морковь, немного вареных бобов и холодный кусок курятины – все, что нашлось в этой гостеприимной харчевне. Зато вина выкатил целый бочонок – не обманув, как и на вывеске. Вот только качество его оказалось самым низким, очень кислое, разбавленное водой и винным уксусом – так показалось на вкус знатока вин Генриха де Сов. Цену за все хозяин попросил умеренную, поэтому гости не возражали. Тамплиер лишь потребовал кувшин воды, чтобы пить ее, а не «вино». Анжольра набросился на ужин, словно не ел неделю, и вино пил жадно, кружка за кружкой. Атталь смотрел на него с неодобрением, де Сов – с презрением.

На пятой кружке вина замкнутый Анжольра разговорился, как менестрель на представлении. При свете свечи молчаливые слушатели видели его раскрасневшееся лицо, мутные глаза, нервно дергающийся рот. Жан де Анжольора поведал свою историю, по всей видимости, даже не от того, что много выпил, а потому, что имел огромное желание выговориться, но стеснительность мешала ему сделать это при незнакомцах раньше.

Он был третьим сыном провансальского дворянина Филиппа д'Анжольра. Кроме того, у Жана имелись еще и четыре сестры. Старший сын получал в наследство все – и маленький замок и землю. Среднего сына отец отправил учиться на священника, чтобы тот сам мог обеспечить себя в будущем. Младшему же доставался лишь конь и старый доспех. У Филипа д'Анжольра от забот за кого бы выдать дочерей, тем самым пристроив их в жизни, последние годы постоянно болело сердце. Жан, однажды приехав в Авиньон, познакомился и влюбился в дочку местного торговца – Жаклин. Он представился ей богатым и знатным. Жаклин, думая, что, связавшись с Анжольра, станет всеми уважаемой дамой и заживет не на втором этаже над суконной лавкой, а в замке, отдалась ему и вскоре забеременела. Жан обрадовался, узнав о беременности, но не решился рассказать, что на самом деле он беден. Филипп д'Анжольра, услышав от младшего сына о его похождениях в Авиньоне, категорически отказал ему в возможности привести в замок невенчанную беременную и посоветовал ему бросить ее. Жан, не зная, как, где и на что он будет жить с любимой девушкой, решил отправиться в крестовый поход, добывать там счастья, богатства и при удаче – земель. Филипп д'Анжольра благословил сына на войну с радостью. У отца Жан попросил лишь небольшую сумму, чтобы поддержать Жаклин на первых порах, пока его не будет. Отец промолчал в ответ, но Жан принял это за небольшую надежду.

Сегодня все надежды рухнули. Отец не прислал ничего. Жаклин при прощании молила не бросать ее, так как не знала, что скажет отцу и матери, когда живот станет заметен. Поэтому Анжольра, испытывающий стыд за то, что