Детективное агентство «Утюг» - Алексей Александрович Олейников

был тёплый, но сырой, и ей почему-то стало холодно. Пробил озноб. Ева застегнула лёгкий пуховик и пошла быстрым шагом. До мусорки было два пути – длинный по освещённым дорожкам и короткий через парк. Ева выбрала короткий.

Возле старой сосны, где в сыром воздухе мерцал оранжевым светом фонарь, дорогу ей пересёк мужчина. Они почти столкнулись, и Ева замедлила шаги. Она обратила внимание на его глаза – глубоко посаженные, с какой-то бешеной искрой. Мужчина в зелёной форме курьера с сумкой за спиной шёл быстро и уверенно. Девочка помедлила, пропуская его.

«Неужели это он?» – возникла мысль, и Ева пошла следом.

Мужчина почти бежал, и Еве пришлось прибавить шаг, чтобы не отставать, но, с другой стороны, не слишком догонять его. Он тоже шёл к мусорке. Сердце у неё колотилось, ладони вспотели, но она продолжала слежку.

«Если что, просто извинюсь, – подумала она. – Хотя что тут извиняться, я же ничего не делаю, просто иду. А вдруг это не он? Тогда извинюсь. А если это он?! Что тогда?! Звонить в полицию? А что я им скажу – тут подозрительный курьер?»

Мужчина ускорил шаг, исчезая в сумерках. Ева сдержалась, чтобы не перейти на бег, – не хватало только себя выдать. Она подошла к мусорным бакам, выкинула мусор и огляделась. Подозреваемый пропал. Обошла мусорку, подстанцию, расширила круг – никого. Как сквозь землю провалился. Ева зашла за угол и увидела зелёную куртку возле киоска с мороженым. Быстрым шагом дошла до киоска, остановилась, будто бы разглядывая витрину и выбирая мороженое, потом повернулась так, чтобы видеть лицо, – но в этот момент курьер сел на велосипед, стоящий у стены, и покатил прочь. Это был другой курьер, просто куртка такая же. Да у них у всех куртки одинаковые! Было бы намного проще, если бы преступник прихрамывал или у него отсутствовала рука. Или глаз. Или там ухо. Ева почувствовала вдруг, как сильно устала, и направилась в «Пятёрочку». Всё это надо было обдумать и обсудить в чате с соратниками.

Утро следующего дня у Клима неожиданно началось с криминальной хроники. Он рассчитывал мирно съесть рисовую кашу и спокойно посмотреть пару познавательных каналов: «Похимичим», например, «Физику на пальцах» и, конечно, Free Bad Robots, – но на кухне сидел папа, а на стене гремел телевизор. Клим, конечно, поразился, потому что последний раз видел телевизор работающим пять лет назад на Новый год, но потом догадался.

– Опять поругались? – спросил он, наливая чай.

Папа посмотрел на него и перевёл мрачный взгляд на экран. Там заканчивался новостной блок.

– Продолжаются поиски последнего из шести преступников, сбежавших из изолятора временного содержания в Истре, – озабоченно сообщил ведущий. – Напомним, что месяц назад шесть преступников сбежали из ИВС города Истры. По данным следствия, нарушителям помогали сотрудники учреждения, которые отключили видеонаблюдение и оставили открытыми двери камер. На свободе остался последний из преступников, Алексей Карпинский, ранее неоднократно судимый за грабежи.

На экране появилось довольно неприятное лицо – одутловатое, с глубоко посаженными глазами и мешками под ними. Преступник был коротко подстрижен и невесел.

На кухню строевым шагом вошла мама, грохнула чашку в раковину и вышла. Клим сообразил, что назревает второй раунд тяжёлых родительских переговоров, поэтому он залпом допил чай и вышел. Лучше, подумал он, прогуляться. Наблюдать, как родители ссорятся, он точно не хотел. Вчерашний рассказ Евы про встречу в парке не выходил у него из головы. Куда мог подеваться этот курьер?! Несколько версий, куда он мог подеваться, мог бы предложить Гриша, однако он подобной ерундой не интересовался. Он решал серьёзные вопросы жизни и смерти. Этим же утром он покормил Терешу и дал салатный лист слизняку Яше, которого поселил в банке.

– Привет, Тереша! Буэнос диас, Яша!

– Ты что, знаешь язык слизняков? – Аня с омерзением смотрела на банку, в которой оранжевый гигантский слизень протягивал свои рожки к ярко-салатовому салатному листу.

– Я с ним по-испански здороваюсь! Ты знаешь, что это испанский слизень? – с восторгом спросил Гриша, поглаживая Яшу по липкой спинке. – Из Испании сюда добрался.

Аня чуть не подавилась овсянкой.

– Руки помой! – строго сказала она. – Кого ты притащишь в дом следующим? Раненую выхухоль?

– Выхухоль – реликтовый зверь. – Гриша даже не обиделся, а поразился такому невежеству сестры. – Он в Красной книге. Найти выхухоль в Москве – это как… ну не знаю… увидеть живого Гарри Поттера.

По лицу Ани он понял, что сравнение Гарри Поттера с выхухолью ей не понравилось. Он вздохнул, сполоснул палец, которым гладил Яшу, и принялся за овсянку. Потом, конечно, отправился на улицу вслед за Аней.

Из-за того, что Ева оказалась на карантине, каждый из детективов агентства гулял сам по себе – и оказалось, что бродить поодиночке не так уж и весело. По пути он пинал кленовые листья и периодически, пока не видит дворник Фархад, падал в кленовые кучи. Там было мягко, листья шуршали и пахли немного землёй, немного солнцем и таким особым терпким запахом, который для Гриши был запахом осени. Потом он увидел белку и погнался за ней, чтобы найти, куда она прячет свои запасы, но, к сожалению, не догнал. А потом он дотопал до раскопок фонтана. За прошедшие дни Аркадий Петрович и его волонтёры сделали немало: откопали всё основание фонтана, нашли фундамент и расчистили его от грязи и земли. Теперь отчётливо был виден круг, где находилась чаша фонтана, в центре его торчал ржавый пенёк трубы, а из трубы сочилась вода. Аркадий Петрович теперь добивался официальной реконструкции, для чего поставил рядом с раскопом палатку, написал плакат – «Восстановим исторический фонтан», – дал три интервью местному телеканалу и теперь вёл планомерную осаду управы с помощью писем и воззваний. Скандалом со спортплощадкой, которую по документам построили, а на деле нет, занялась полиция. Поэтому управа вяло отбивалась от Аркадия Петровича, и всё шло к тому, что фонтан таки восстановят за счёт города.

– Привет-привет, – бодро сказал Аркадий Петрович. Он был в спортивном костюме и шляпе с ястребиным пером. Художник энергично дышал, приседал у палатки и размахивал руками, отчего перо на шляпе качалось. – Как жизнь молодая?

Гриша развёл руками, говоря, мол, так себе жизнь, невесёлая.

– Зря, – сказал Аркадий Петрович. – Молодость должна быть радостной, у неё ведь всё впереди. Это старость должна грустить. Мне бы твои годы, Григорий! Жалко, конечно, что Институт бессмертия закрыли.

Художник перешёл к наклонам и махам ногами.

– Какой Институт бессмертия? – удивился Гриша.

– А вон тот! – Аркадий Петрович махнул ногой в сторону, где располагался Институт биологии и экспериментальной