Титус, наследник Сан-Маринский - Ольга Александровна Власова

подавленности. Напротив, люди казались возбужденными, даже радостными. Предвкушение расправы над ложным герцогом Сан-Маринским внушило надежду, вытеснило страх, как тяжелый газ вытесняет собой легкий. Все стремительно уверовали в то, что с концом света, слава богу, покончено, – осталось только добраться до самозванца и вздернуть его на крепостной стене. Будто тлеющий в глиняной плошке уголек, он нес через эту толпу тихое желание остаться наедине с самим собой. Его голову занимали практичные, далекие от философских вопросы: как отыскать в Угрюмом лесу замок людоеда и наладить там быт в течение оставшегося до конца света времени. Он размышлял о том, водится ли поблизости от замка какая-то живность и, если водится, как он будет ловить и разделывать зайцев, косуль и кабанов. Сколько добыча пропитания будет занимать времени и останется ли у него в остатке хотя бы три-четыре часа в день на то, чтобы писать.

Шел третий день, когда Титус узрел на горизонте темно-синюю полоску, и сердце его зажглось от радости. Он еще раз с благоговением подумал об убежище, где никто его не найдет и он сможет закончить то, что начал. Сжал крепче мешок, встряхнул его. Чернила в бутыли недовольно булькнули, и Титус зажмурился от удовольствия, представив, сколько букв он сможет еще создать с помощью этой чудесной бутыли. На окраине леса обнаружились покинутые временные домики для рабочих и небольшая делянка с поваленным лесом – судя по всему, деятельный двойник, как и обещал, начал строительство дороги, и только хаос в отношениях с прибрежными городами помешал этим планам. Титус тщательно обыскал оба домика, но не обнаружил там ничего ценного – за исключением не очень умело сработанного лука с порванной тетивой. Решив, что лук вполне может пригодиться для добычи пропитания, он забрал его себе и быстро углубился в лес, надеясь найти замок еще до темноты. Примерное его расположение наследник смог определить по собственной рукописи: час ходьбы на север от большого плоского камня на тропинке, где он, умствуя, начертал в свое время Omnes ducunt ad ogre[4].

На этот раз Угрюмый лес не лез в душу и голову, не заселял воображение мрачными фантомами, а, напротив, заботливо укрывал от свихнувшегося мира лапами огромных елей. Чем глубже Титус забирался в его паутинные, пахнущие гнилью и распадом сумерки, тем больше забывал о том, что оставил у себя за спиной. Появилось чувство, что он едва ли не родился в этом лесу, провел здесь лучшие годы жизни и потому будет полным счастьем встретить конец света именно здесь. Камень, позеленевший, обросший мхом, был на месте, но перевернут, видимо строителями дороги, надписью вниз. Теперь он стал просто камнем с приставшими сбоку подсохшими комками черной, с прожилками корешков земли. Вычислять, куда именно повернуть, Титусу не пришлось – от камня к замку вела различимая, до сих пор существующая тропка, очевидно протоптанная когда-то тяжелыми башмаками людоеда размером в целый локоть. Через каждые шагов двадцать по бокам ее встречались валуны размером с лошадиную голову, которыми людоед-шахматист с любовью вымостил дорогу к дому. Титус двинулся по тропке открыто, без опасений. Может быть, даже что-то напевая – вслух или про себя, не разобрать. Уже стемнело, когда он почувствовал, что тропинка мало-помалу начала забираться в гору. Замок располагался на лысом, свободном от леса холме, что по прихоти воображения Титуса причудливо возвышался над кронами самых высоких деревьев. Замок был невелик, с одной-единственной каменной башней, красиво выстроенной в форме шахматной ладьи. Рядом с ней почтительно теснились деревянные сараи и постройки для скота. Все это опоясывал глубокий, с заостренными кольями на дне ров.

Подъем означал скорый отдых – и, возможно, целую пару страниц книги на ночь. В мешке еще было много хлеба и сыра – значит, в ближайшие дни число этих страниц можно будет заметно приумножить, так как он проживет их, не заботясь о том, где и как найти пропитание. Последние огромные ели перед подножием холма… Сразу стало свободнее дышать, Титус с удовольствием втянул в себя побольше воздуха и поднял глаза вверх. Конечно же, он не ожидал ничего рассмотреть в почти кромешной тьме. Но вместо того увидел ярко-красный огонек, словно замок ради удобства припозднившегося странника превратился в маяк, указывая ему дорогу. В башне, чье окно было обращено как раз на лесную тропинку, горел свет.

Явление огонька внесло сумбур в планы Титуса и могло означать, например, что в замок, решив покончить с изгнанием, вернулся его прежний владелец. Однако неровный красноватый свет, как и прежде ярко-красный глаз кометы, не испугал, а скорее приворожил. Честно говоря, что-то в том было. Потому, пусть и сменив манеру передвижения и ступая теперь легче и чаще, Титус продолжил свой путь, время от времени притом останавливаясь и прислушиваясь к звукам ночного леса. Но нет, вокруг было поразительно безмолвно, только какая-то птица с точностью механизма, а не живого существа оглашала лес тяжелым, похожим на неумелый детский свист пением. Пока Титус пробирался наверх, взошла ополовиненная луна, и вся лысая верхушка горы окунулась в поток ее холодного, высокомерного света. Вокруг огонька на вершине проступили темные контуры замка и деревянных построек. Титус почти прижался к земле, затем, напротив, ускорился, резонно решив, что так меньше шансов быть замеченным. Вскоре показался ров с перекинутым через него мостом. Еще через пару минут наследник уже стоял у входа в башню. Дверь высотой в два его роста оказалась предусмотрительно раскрытой, но Титусу даже не пришла в голову мысль о ловушке. Напротив, он порадовался: нет нужды издавать лишние звуки. Пристроив у стены свой мешок, наследник медленно извлек из ножен меч и занырнул внутрь, очутившись, скорее всего, на кухне. В очаге размерами с хороший книжный шкаф горел костер из нескольких крупных поленьев. Титус огляделся, страшась увидеть залежи человеческих костей, но обнаружил лишь пару ларей, бочку с водой и стол высотой ему по грудь, на котором стоял начищенный до блеска котелок. Лестница, извиваясь по стене башни, уходила наверх, на стене вдоль ее пути были подвешены беспощадно чадящие металлические лампы. Титус снова прислушался – сверху доносился странный звук, как будто кирпичом царапали железо. Выставив вперед лезвие меча, он полез вверх по каменной спирали лестницы, делая усилия, чтобы попадать ногой на необычно высокие ступеньки, а также пытаясь заодно представить источник странных звуков. Единственное, что приходило на ум, – людоед, который точит огромный нож о камень. Но даже этот явно недружелюбный образ не смог заставить его отказаться от идеи подняться наверх. Он осторожно карабкался с