Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья. Том 2 - Ринга Ли

Тан Цзэмин не мог унять охватившую все тело дрожь и спросил севшим голосом:

– И каковы последствия для того, у кого отняли силу?

– Она все равно чувствует связь со своим владельцем и рвется к нему, потому что ци – это не только сила. Это сама суть человека, его природа и моральные качества; его часть, напитанная естеством своего истинного владельца. Лишаясь даже малой доли ее, человек становится неполноценным. Это как… – Лю Синь задумался на мгновение. – Как отобрать перья у феникса. Некоторые сходят с ума, оставшись обессиленными, или встают на темный путь, желая почерпнуть на нем силы для борьбы с врагом. Полностью отнять энергию тела нельзя, только часть, но и это значительно ослабит его, – выдохнул Лю Синь, согнувшись над книгой и ведя пальцем по тексту. – Такого человека ждет безумие от искажения ци, которая не может найти свою часть и жрет его изнутри, чтобы восполнить потерянное, а после – и смерть. Таким образом, люди, использовавшие это заклинание, могут привязывать к себе других насильно, не давая им уйти далеко. Я читал, что подобным контролем ранее уводились целые армии, из-за чего это заклинание было стерто из памяти всех, кто его использовал, третьим императором правящего клана Цзинь. Только приближенная гвардия его величества знает об этом способе, как и он сам.

Глаза Тан Цзэмина наливались кровью с каждым словом юноши. Глядя на свою подрагивающую ладонь и сжав ее в кулак, он, едва контролируя голос, задал новый вопрос:

– Может ли заклинатель без сил провернуть такое?

Лю Синь задумчиво облизнул кончики пальцев и перелистнул страницу, не отрывая взгляда от текста. Ему и невдомек было, что его слова в эти самые секунды выбивают землю из-под ног Тан Цзэмина, разжигая в нем лютую ненависть. Тан Цзэмин едва сдерживал ее, чувствуя, что она желает вырваться на свободу и поглотить одного конкретного человека. Лю Синь продолжал рассказывать отстраненным голосом, одновременно вчитываясь в текст:

– Ну… если у него где-то завалялся талисман, заряженный его энергией, то хватит и капли крови, чтобы заклинание сработало.

Тан Цзэмин медленно поднял взгляд, сверкнувший в полумраке пурпуром со дна зрачков. «Гу Юшэн…» – произнесенное в мыслях имя было наполнено ядом и презрением, как самое злое проклятье, словно в духовное море ци плеснули огненной магмы.

Тан Цзэмин молчал, чувствуя, как все внутри вскипает бурными волнами от неконтролируемой злости. Глаза его засветились столь ярко, что могли бы прожечь стену. Костяшки пальцев хрустнули, когда он с силой сжал кулаки, а желваки на скулах напряглись и заострились. Он некоторое время пытался утихомирить бурю внутри, которая билась о ворота печати и стремилась хлынуть на свет, как и только что обнаженная правда. И когда Тан Цзэмину удалось немного совладать с собой, он как никогда желал рассказать Лю Синю все как есть. Он медленно обернулся:

– Ифу, я должен тебе кое-что…

Услышав, как его голос дрогнул, Лю Синь наконец оторвался от книги и посмотрел на него:

– Что… – Он не договорил, видя взгляд Тан Цзэмина, настороженно направленный куда-то за его плечо. В этот момент энергия в помещении всколыхнулась так, что даже Лю Синь это почувствовал.

Тут же вскочив и обернувшись, он заметил сгущающиеся клубы дыма, прорезаемые всполохами зарядов, похожих на молнии в грозовом небе. Человек, шагнувший сквозь дым, был облачен в темно-зеленый плащ и тяжелые черные сапоги. Глубокий капюшон был низко надвинут, оставляя видимой лишь нижнюю часть лица.

Тан Цзэмин, стоя за юношей, тут же вскинул руки, чтобы атаковать, но его движения в этот момент были лишь взмахами, словно он был простым человеком, вознамерившимся прогнать надоедливую ворону со своего крыльца.

В следующий миг темный заклинатель ринулся к Лю Синю столь резко и стремительно, что юноша едва успел отступить. Повернувшись спиной, Лю Синь одним движением вырвал из книги страницу и спрятал ее за пазухой.

Тан Цзэмин, вылетевший перед ним, успел лишь оттолкнуть неизвестного ногой, не позволяя ему добраться до Лю Синя. Высоко подпрыгнув, он направил две сильные атаки в грудь мужчины, прежде чем слабый импульс ударил по Лю Синю, выбивая книгу из его рук.

В несколько движений добравшись до нее, темный заклинатель подхватил трактат и понесся к двери, чтобы скрыться в коридоре. Однако он двигался неуверенно, то пропадая, то вновь появляясь среди клубов дыма, пронзенного всполохами искр. И Лю Синь сообразил, что заклинание перемещения настолько ослабило неизвестного, что он не мог воспользоваться им второй раз.

В следующую секунду тяжелая очередь грохотов сотрясла весь зал. Тан Цзэмин схватил Лю Синя за руку и бросился к выходу.

Пока они бежали по коридору, огни стремительно гасли за их спинами, поглощая все тьмой, будто голодный древний монстр вдруг пробудился от долгого сна и теперь вознамерился пожрать их своей бездонной пастью. Стены вокруг дрожали от гула, а с потолка уже начали сыпаться камни. Подземелье вот-вот должно было рухнуть им на головы! В панике Тан Цзэмин тряс свободной рукой, пытаясь призвать ци, но все, чего он добивался, – искрящихся всполохов на кончиках пальцев, подобных неисправным фейерверкам.

Ускорив бег, он утащил Лю Синя от нескольких больших плит, рухнувших с потолка. Петляя, он не дал ни единому камню затронуть юношу, хотя его собственную спину то и дело обдирали обломки и жар.

Едва они добрались до выхода, подвал позади них взорвался с грохотом и клубами пыли, ударной волной выбросив их наружу. Огромный тяжелый диск несколько раз прокрутился в воздухе и рухнул, вонзаясь ребром поперек ручья и раскалываясь до середины.

Посреди этого грохота и пыли Лю Синь услышал испуганные крики, но не смог понять, кому они принадлежат. Кашляя и пытаясь разглядеть хоть что-то в этой завесе, он поднялся с земли и крикнул, оглядываясь:

– А’Мин!

Тан Цзэмин тут же пробрался на голос Лю Синя, схватил его за рукав и утянул в ту сторону, откуда слышались крики монаха. Когда толстячок появился в поле зрения, пыль за их спинами уже растеклась по всей территории храма, словно разгоняемая чьим-то заклинанием.

Опустившаяся хмарь едва позволила разглядеть Лу, вокруг которого ползали кобры. Змеи то и дело кидались на него, но тут же шарахались от палки, которой отгонял их монах.

Лю Синь крикнул, обнажая свой меч:

– Лу!

Монаха била крупная дрожь. Его круглое лицо походило на луну – такое же бледное и сверкающее бликами, правда, от холодного пота.