Великий Гопник. Записки о живой и мертвой России - Виктор Владимирович Ерофеев

отсебятины. Религия прячется в эмоции. В единый вздох стадиона на футболе. В порно. В поп-арт. В соцсети. Пустой чердак метафизики, по которому носятся крысы, трудно реставрируется. Над темой нового поколения богов трудятся шарлатаны. Как только заходит разговор о новом поколении богов, они сбегаются. Разруха на чердаке породила эпидемию глупости.

Я вижу, как молодая врачиха из Польши что-то быстро записывает за мной.

— Мы победим болезнь и начнем заново, — поднимает она свои карие глаза на меня. — Присоединяйтесь к нам.

24 февраля

Воспользовавшись эпидемией глупости, Ставрогин устраивает заговор против Великого Гопника. Но заговор проваливается. По причине той же глупости. Ставрогин уезжает из Кремля. Звонит мне из машины. Бежит в Лондон. Но кто его будет любить в Лондоне?

Ставрогин заскучал по бегу с препятствиями.

Разгневанный Великий Гопник почувствовал это и посылает к нему своих людей. Опричники вламываются в его квартиру (у кого из наших больших людей нет квартиры в Лондоне?), валят на пол, избивают ногами до полусмерти. Весь пол в кровище. Где-то через неделю ему звонит сам Великий Гопник и приглашает вернуться в Москву. Ставрогин радостно соглашается. Починив ребра и вставив зубы, летит обратно в Москву. Его берут на грязную работу.

49. Хуйня тоталь 2

Мы вошли. Артур — весь в Бриони, Армани, Феррари. Его сияющий череп биолога подавал магические сигналы. Нас ждала моя сестра О. Она курила, сидя на барном стуле на кухне, щегольски заложив ногу на ногу. Перед ней стоял полупустой бокал розового вина. Не прошло и полчаса, как я увидел их в нашей ванной комнате. Он стоял на коленях, в бабочке от «Прада», перед унитазом, в который она писала, и жадно, подставив ладонь, лакал ее мочу. Я решил сфоткать их на память о моем поражении, но утром О. уничтожила фотографии.

24 февраля

В Великом Гопнике есть много от Хлестакова.

50. Моменты истории. 2019-ый. Кровавое воскресенье

А ведь еще совсем недавно, после жесткого разгона московских демонстраций, возникших по поводу подтасованных московских выборов в 2019 году, у меня существовала какая-то наивная надежда на то, что народ проснется:

Ну вот мы и дожили до нашего кровавого воскресенья. Умылись кровью разбитых голов. Это наше кровное кровавое — войдет в историю, никому не отдадим. Вы скажете, там, в январе 1905-го, было много трупов, а здесь всего лишь дубинки, битье ногами, электрошокеры, массовые аресты, садистские унижения, увечья на будущее. Ну да, всего лишь! На дворе ХХI век, и даже без трупов понятно, что мы проснулись в совершенно другой стране. Правда, некоторые уверены, что все границы уже не раз пройдены в последнее десятилетие, особенно на Донбассе, где как раз были тысячи трупов, и нынешний полицейский мордобой по всей стране не что другое, как закономерное закручивание гаек.

Как и 9 января 1905 года, нынешние события создали массовый феномен народного сомнения. До этого сомнения в законности властей были разлиты по поверхности общественной структуры и личностного сознания. Они не уходили в глубину. Понадобился конкретный, лишенный интеллигентских абстракций, пример. Расстрел или понятный всем беспредел.

Вопросы разбалтывают веру и взамен равнодушия образовывают круги сомнения. Не всякий у нас Макар усомнился. Есть миллионы и не усомнившихся, ядерный электорат Великого Гопника. Но проникновение сомнения в народную глубь подрывает тот самый электорат, на котором держится власть.

Власть сделала всё, чтобы значительная часть народа превратилась в усомнившегося Макара. Можно только удивляться череде кремлевских ошибок. Чисто технически их можно было и не совершать. Но расколовшись на два крыла: либерально-патриотическое и реакционно-патриотическое — власть выбрала нелепые советы реакции, чтобы угодить гневу императора (так же, как и в 1905-ом). В результате, все еще не будучи загнанной крысой, власть выставила себя именно в этой роли. Подняла шипение на весь мир, готовая драться до конца. Страшно или смешно? Еще страшно, но уже смешно. А раз смешно — вот вам кровавое воскресенье!

Кровавое воскресенье не только дало возможность арестантам в мерзких условиях полицейского дна познакомится друг с другом и стать матрицей солидарности. Оно породило силу народного сомнения. Понадобится что-то очень впечатляющее, наподобие возвращения Крыма, или что-то совсем чудовищное, на грани, а то и за гранью тотальной войны, чтобы власть смогла вернуть доверие усомнившегося народа. Но там царит горе от глупости.

Теперь появился какой-то проблеск. Скорее биологический, чем идейный. Но все-таки и идейный тоже. Может быть вообще впервые за долгое время, чуть ли не со времен декабристов, у нас появилась такая «молодая Россия», которая не верит ни в барский гнев, ни в барскую любовь. Все эти барские затеи ей претят.

Все-таки не зря прошло уже несколько последних десятилетий идеологической пустоты — отсутствия барской национальной идеи. На пустом месте родилась вертикаль власти, которая, как плохо свинченная телебашня, качается на ветру.

51. От кого ребенок?

Мы узнали, что О. забеременела.

Артур сказал, что он не кончал в нее.

Но как проверить?

— В русском порно, — делилась с нами О., — многое основано на инцесте. Я люблю сырые, неформальные съемки зрелых женщин, которые волнуются, стесняются, стыдятся, с лицами, которые лучатся от желания. Алина все-таки была еще гадким утенком…

— Оставь Алину в покое, — машинально сказал Артур.

В этот раз он пришел в бабочке от «Диор».

— Я хочу от тебя (бросила взгляд на меня) ребенка. Ты чувственный и харизматичный.

— Нет, я все-таки в тебя кончил, — поправил бабочку Артур.

— Ты тоже чувственный и харизматичный, — присмотрелась к нему О.

— Ребенок от меня будет здоровее, — сказал Артур. — В конце концов, я не заболел глупостью. В отличие от него.

Он дружелюбно ткнул в меня пальцем.

— Ты слишком проспиртовался, чтобы заболеть глупостью, — не менее дружелюбно сказал я.

— У мужчины, конечно, тоже есть второе лицо, — принялась рассуждать О. — со своим длинным носом, отмеченным Гоголем. Но все равно в порно верховодит женщина. Мужчина — это механизм.

— Грубость инстинкта и глупость порнорежиссера не могут решить задачу, — согласился Артур.

— У художника нет возраста, — заметил я. — Чем гениальнее, тем безвозрастнее. Художник, как Дориан Грей, проходит сквозь время невредимым. Время растягивается и сужается, я по-прежнему окружен молодой жизнью. Весна и осень в моей жизни перемешались.

— В порно жертва интереснее хищника, — кивнула О. — Для современного западного сознания порно делает неутешительный вывод: партнеры в ебли не равны. Если мне докажут, что истина находится вне Христа, я останусь с Христом, а не