Путь Абая. Книга I - Мухтар Омарханович Ауэзов

О бабушке Зере составился почтительный народный приговор: «На Зере равняются люди. Она действительно является великой матерью для всех наших племен. Живет заботами о благе, здравии, покое других людей. Сама воспитала необыкновенного внука - чтобы в нем проявилась сила и благость ее материнского молока». Аксакалы в своих дальних аулах отзывались лестно и о матери Улжан, которая сама выезжала на поминки, чтобы помочь своему сыну.

Все эти рассказы, были и былички, степные приговоры и народные мнения складывались за те два дня и две ночи, которые Абай и Ербол проспали глубоким, как провал, сном крайнего утомления. Наконец, добрая молва долетела и до Большого дома Зере. Ее приносили даже люди из ныне враждебных родов - Жигитек, Бокенши, Котибак. Вернулся Каратай из поездки по реке Баканас и поведал: и там уже все говорят о добрых делах Абая. В племени Керей, кочующем в самых низовьях рек Бака-наса и Байкошкара, на земле уже другого округа, тоже знают и воздают должное его делам.

Проснувшись на третий день, Абай и Ербол сходили на реку, искупались и вернулись к чаю в юрту свежими и бодрыми.

Зере подозвала и усадила рядом с собой внука, поставила перед ним пиалу с чаем.

- Айналайын, ягненочек мой! - ласково глядя на него, сказала она и похлопала его по спине.

Улжан подала блюдо с мясом - бараний бок и вареную голову.

- Ешьте. Мы, твои матери, велели заколоть барашка в твою честь, - сказала она.

- С чего это вдруг, апа? - удивленно посмотрел на нее Абай.

- А в честь того, что ты, сынок, стал уже совсем взрослым. Вы оба проспали все на свете и ничего не знаете. Вас повсюду хвалят. Люди благодарны за твои труды, жаным, считают тебя истинно добрым джигитом.

- Боже мой, что за труды! Подумаешь - гору своротили. Старались принять гостей не хуже других, вот и все. Лучше скажите, что не нашли другой причины для смерти бедного ягненка! Теперь, Ербол, нам придется съесть его, - отшутился Абай и, как старший, начал разделывать баранью голову.

Прошло еще дней пять. Ербол уехал и находился в своем ауле. И вдруг сегодня он прискакал на взмыленном коне, подлетел к одиноко гулявшему за юртами Абаю.

- Суюнши! - крикнул Ербол, сверкая в улыбке зубами. - За хорошую новость готовь суюнши! - И он с ходу, на скаку сорвал шапку с головы друга.

Еще ни о чем не расспрашивая друга, Абай уже догадался, что это за новость.

- Удача большая! Тебе везет! - сияя от радости, сообщил запыхавшийся Ербол. - Адильбек, младший сын Суюндика, вчера вечером поехал к родителям своей невесты - тайная поездка. С ним вместе уехали все: бай Суюндик, старший сын Асылбек и другие. Я давно хотел, но не мог поговорить не то чтобы с Тогжан, но даже и с женге Карашаш. Этот Адильбек стал что-то коситься на меня. Ну а сегодня утром я заскочил к ней на зимовку, напился кумысу, вдоволь наговорился с нею. Ты знаешь, Тогжан сильно тоскует по тебе! Постоянно вспоминает тебя. А тут еще народ со всех сторон нахваливает, и меня с тобой, кажись, тоже нахваливают - говорят, что нет других таких джигитов, как Абай и Ербол! И женге Карашаш тоже так говорит, и Тогжан. Одним словом, Абайжан, надо ехать туда: хотя бы еще раз повстречайся с ней! Я с этим и приехал. Скорей седлай коня и поедем. По дороге поговорим!

Решение тотчас было принято. Новость невероятно взволновала Абая. С наступлением сумерек друзья выехали по направлению к джайлау Жанибек, куда откочевал род Бокенши.

Абай ехал на белогривом рыжем иноходце, Ербол - на светлосером скакуне, оба выбрали коней, масть которых сливалась с тусклой мглой степной ночи. Всадники и одежду подобрали такую же неброскую в ночи - серые чапаны и шапки, теряющиеся в туманном колыхании волн седого ковыля. Они хорошо продумали, как остаться незамеченными на своем пути. Чтобы не привлекать излишнего внимания, выбрали обходные пути мимо аулов, где могли и призадуматься, увидев едущих куда-то в ночи двух джигитов.

Взошла луна. Стояла ночь тихая, спокойная, просторная. Вершины предгорий затянулись сиреневым туманом, словно набросили на себя шелковые покрывала ночи. Замерший, пространный, тихий мир ночи был наполнен беспредельной грустью. И глядя на половинную долю новой луны, Абай непроизвольно вздыхал - печально, глубоко.

Ибо воспоминание о Тогжан и о другой луне, уже запредельной, погружали его в безысходную печаль.

Мир этой степной жизни, породив его джигитом, в самую светлую пору его расцвета бросил с неба волшебный луч, имя которому Тогжан.

Мечта его чиста и прекрасна, но между ним и его мечтой непреодолимой преградой встало жизненное зло. Казалось бы, что для них, любящих, все так ясно и прозрачно - протяни руку, и в ней окажется ее рука. Но не получается так. У него на ногах путы, у нее на шее - аркан. И вот теперь они - оба безнадежные невольники всесильной судьбы, жестоко разлучающей их. И зачем всем отчаянным порывом сердца они устремляются друг к другу? Зачем, зачем? Разве есть силы, которые смогут разорвать злые цепи на них? Зачем задыхаться от печали, тоски и горечи - и лететь на эту встречу?

С того дня, как он возвратился из края Бошан, Абай только и желал как-нибудь связаться с Тогжан, однажды послал ей весточку, спрашивал, как бы им повидаться. Оказалось, что Тог-жан тоже думала об этом, но, потеряв всякую надежду, сумела передать ему лишь слова отчаяния и боли: «К чему встречи? Только ради того, чтобы повидаться? Неужели он не понимает, что все это ни к чему?»

На эти слова ее Абай не нашелся, что ответить... И вдруг она зовет его!

Да, он ездил к Дильде, не любя ее, покорившись неодолимой судьбе и косным степным законам. Но и у Тогжан есть нареченный жених в Мамбете. Она также не испытывала любви к нему, а с тех пор как полюбила Абая, она и думать не хотела о своем женихе. В душе ее поселился страх перед ним. Абай же покорно поехал к нелюбимой невесте! Он словно ушел за перевал, навсегда разделивший их. Сколько слез тогда пролила Тогжан, извелась вся, осунулась и исхудала.

Джигиты нещадно погоняли лошадей, и ко времени отхода ко сну успели подъехать к берегу реки Жанибек.

Широкие, просторные луга здесь тянулись по обоим берегам реки, высокие продолговатые холмы окаймляли речную долину. Когда