Путь Абая. Книга II - Мухтар Омарханович Ауэзов

- А где мы будем жить в городе, аке? Все трое в одном доме? У казахов или у русских? Или я буду жить отдельно, а они двое тоже отдельно?

- Еще чего! Это я буду жить отдельно от вас, одна в русском доме! Там будет такая же девочка, как я! - перебила брата Гульбадан, самая бойкая и смелая из детей.

Сдвинув в сторону братика Магаша, она улеглась головой на колено отца и разговаривала, глядя на него снизу вверх. Абаю нравился решительный, жизнерадостный нрав маленькой дочери, которая впервые расставалась с матерью и при этом осталась вполне спокойной. Щекоча шалунью за ушком, отец ласково сказал:

- Ах, ты моя беззаботная, золотая моя! Ты смелее своих братьев, поэтому будешь жить отдельно. Отдам тебя в дом образованной русской женщины, будет она матерью тебе, а ты ее слушайся! Всех вас хорошо устрою. Буду часто бывать в городе, навещать вас. А вначале и жить с вами буду. Я хочу только одного - чтобы вы учились.

Он обеими руками обнял детей, прижал к себе. Магаш, младшенький, сидевший на колене у отца до сих пор молча, грустный и задумчивый, улыбнулся наконец. Он больше брата и сестры переживал разлуку с домом, с родными. Желая рассеять его грусть, Абай поцеловал его в макушку и попросил:

- А ну-ка, Магаш, спой нам! Запевай, Магаштай!

Малыш был очень доволен, что отец обратился с такой просьбой именно к нему. Он широко улыбнулся, открывая жемчужный ряд мелких зубов.

- А какую песню, отец? - обрадованным голосом вопросил мальчик. - Только я начинать не буду, начни первым ты, а то я перепутаю слова.

Сестра Гульбадан догадалась, что отец хочет развеселить малыша, и сама стала шутить над ним:

- Вот ты какой, Магаш! Тебе говорят «спой», а ты пятишься, как жеребенок, который от дома боится отойти!

Все рассмеялись, рассмеялся Баймагамбет на козлах, и сам Магаш, уткнувшись головой в кожу сиденья, звонко рассмеялся. Абиш вступился за него:

- Ты не знаешь! Если жеребенок пятится, это он не боится, а просто хочет играть! - выкрикнул он. - А ты ничего не знаешь, потому что никогда даже не садилась на жеребенка!

- Е! Она на овечке ездить не умеет, не то что на жеребенке! - поднял голову Магаш. - А мой саврасый жеребенок весной пять раз был первым на байге! Вот тебе! - И совсем повеселев, Магаш попросил отца: - Начинайте песню, аке!

Абай запел «Козы кош», дети подхватили.

За дня два пути он то пел, то развлекал детишек рассказами. Или просил Абиша и Гульбадан, старших, самих рассказывать запомнившиеся им сказки и рассказы. Если на однообразном пути их тянуло ко сну, то запевали все вместе, - даже Байма-гамбет пел с ними. И таким образом, без особенных трудностей и тягот они доехали до города.

Гульбадан и Магаша, по совету Михайлова, Абай отдал в городское училище. Они учились раздельно, но жить их поселили вместе - в семье русских, которую нашел для них тот же Михайлов. По поводу Абиша он рекомендовал другое. У мальчика были неплохие знания в мусульманской грамоте, а занимаясь в ауле с приезжим толмачом, он вполне научился говорить по-русски. Ему можно было бы поступать в школу, но по возрасту Абиш был уже переростком для начальных классов, и его отделили от двух других детей и поселили в семью образованных людей, которые могли следить за общим воспитанием мальчика и, в постоянном домашнем общении, совершенствовать его в русской речи. В школу Абиша пока не отдали, а приставили к нему хорошего домашнего учителя.

С первых же дней Михайлов принял самое близкое участие в обустройстве и учебе детей в необычных для них городских условиях. Он дал Абаю совет:

- Ваш старшенький, на мой взгляд, способен учиться серьезно, Ибрагим Кунанбаевич. Не огорчайтесь, что он немного перерос... Пожалуй, это даже лучше, что он приехал сюда, получив знания на родном языке. У него уже есть навык к учению, что поможет при переходе на другой язык. Советую вам за эту зиму хорошенько приготовить Абдрахмана в языке, а на следующий год определить в школу, но только не здесь, а в Тюмени. Там школы значительно лучше, чем в Семипалатинске. И там у меня есть хорошие знакомые, у которых мальчику можно жить. Лето он пусть проводит в степи, а зимой живет в городе и получает русское воспитание. Если все будет хорошо, и здоровье позволит, будем надеяться - в будущем определим его в Питер, в университет!

Абай с благодарностью принимал все предложения Михайлова, видя в нем самого лучшего друга и советчика в отношении его самого и детей. Никто в родном ауле Абая не проявил столько заботы и вниманиям их будущему образованию.

Однажды они беседовали в знакомом просторном кабинете Михайлова. Уже начинало темнеть. Из внутренних комнат к ним вышла молодая темноволосая женщина, неся в руках зажженную настольную лампу. Миловидное лицо ее предстало в свете золотистого пламени лампы. Черные глаза ее мягко взглянули на Абая. Он впервые видел эту женщину в доме Евгения Петровича, - обычно у него хозяйничала старуха Домна, кроткая, ворчливая наемная прислуга.

Женщина скромно, негромко поздоровалась с гостем, Михайлов забрал из ее рук лампу и, ласково поблагодарив, поставил на стол. Затем подвел женщину, бережно взяв ее под руку, к Абаю и молвил с мягкой, какою-то новой улыбкой на лице:

- Лизанька, познакомьтесь, это мой друг Ибрагим Кунан-баевич!

Заметив на лице Абая растерянность, Михайлов спохватился и, уже обращаясь к нему, сказал:

- Знакомьтесь, Ибрагим Кунанбаевич, это моя жена, Елизавета Алексеевна.

Абай несколько смутился: и от неожиданности, и с того, что не знал, как надлежит вести себя при подобных обстоятельствах, что говорить по-русски при поздравлениях с супружеством...

- Я не знал об этом, Евгений Петрович... Вы скрывали? Будьте счастливы, я вам желаю... - нашелся что сказать Абай, смущенно кланяясь.

Она вовсе не была похожа на петербургских или