Избранные произведения писателей Южной Азии - Такажи Шивасанкара Пиллэ

Напрасно, стараясь успокоиться, переворачивался он с боку на бок, буря в душе его не утихала. Горечь унижения становилась еще ощутимее от мук голода. У сардара стол ломится от яств, ноздри щекочет запах жаркого. Гостей уже воротит от еды, а тут хоть бы ложка гороховой каши!

— Разве станешь есть горох после свадебного угощения, — решила утром Харимая и даже не растопила очага.

— Неужели никогда не кончатся эти муки, — метался терзаемый голодом Кришнача.

Вдруг он услышал стук.

«Кто бы это мог быть так рано?» — подумал юноша и пошел к выходу.

— Это ты, Рашми?[156] — Он широко раскрыл глаза от изумления.

Девушка улыбнулась, а затем просто сказала:

— Ты не заходил. Я думала, рассердился.

Да, она такая, как всегда, Рашми, его Рашми. И почему только ей дали имя Кали? Кришнача никак не мог понять. Ведь она ничем не походила на темноликую богиню Кали. Может быть, она просто была смуглее своих сестер?

Для Кришначи она всегда оставалась Рашми. Он понятия не имел, что означает это имя, оно ему просто нравилось. Между тем Кали действительно была для юноши светлым лучом. Веселая, бойкая девочка из той же касты мусорщиков, подруга детских игр Кришначи, скрашивала теперь все невзгоды в жизни юноши.

— Смотри, будешь молчать, я уйду…

Но Кришнача продолжал безмолвствовать.

— В чем дело, скажи?

— Сардар… тот, что… — наконец выдавил из себя Кришнача.

— Ах, вот оно что! Можешь дальше не говорить, все и так ясно. Наверно, ходил на свадьбу и там тебя достойно встретили? Ерунда! Забудь и улыбнись сейчас же.

И хотя Кришнача оставался серьезным, Рашми захлопала в ладоши.

— Ага, засмеялся, засмеялся, зубами захотел похвалиться!

Тут Кришнача не выдержал и действительно засмеялся.

— Хочешь лепешку из чечевицы? Мама напекла, наверняка тебе понравится, — пользуясь моментом, затараторила Рашми.

— Раз из твоих рук, конечно, понравится, давай сюда!

— Совсем ты у меня дитя! — ласково приговаривала Рашми, отламывая кусок за куском.

— А ты хоть и не была на свадьбе у сардара, может, тоже поешь? — усмехнувшись, спросил Кришнача и, не дожидаясь ответа, положил ей в рот кусочек лепешки. — Даже если бы там мне подали тарелку с настоящими яствами, спрятав при этом презрительную улыбку, а не швырнули листок с объедками, я не променял бы на них эти лепешки, которые ты принесла от чистого сердца!

В этот момент сардар с его жадностью и чванством был уже бессилен погасить блаженную улыбку, осветившую лицо юноши-мусорщика.

Перевод с непальского Л. Аганиной и Н. Королева.

Кришнабам Малла

ДОЛЖНОСТЬ НАЯБ-РАИТАРА[157]

Рассказ

Кришнабам Малла (род. в 1921 г.) — прозаик. В основном публикуется в журналах. Автор сборника рассказов «Божество» (1961).

Отдельные рассказы К. Маллы переведены на русский язык.

Однажды, когда хозяин собирался куда-то уезжать и уже сидел в машине, к нему бочком приблизился Тиле Бхадари. Приложив к подбородку сложенные лодочкой руки и произнеся салам, он робко заговорил:

— Саркар[158], уже много времени я служу вашей милости. А сейчас в конторе освободилась должность наяб-раитара. Нижайше прошу вашу…

Хозяин покосился на Тиле и буркнул:

— Что «нижайше», какая должность? Писать, писать надо.

Тиле со страху никак не мог понять, о чем говорит хозяин.

— Подавай письменное прошение, — разъяснил ему один из чиновников, сопровождавших высокую персону.

На следующий день Тиле подал прошение.

Служба Тиле началась с того, что он год бегал за экипажем хозяина — крупного чиновника и в конце концов вымолил себе место слуги в его доме. Для того чтобы упрочить свое положение, Тиле пришлось всем — и сторожу, и швейцару, и лакею, и вознице, и конюху, и шоферу — выражать свое нижайшее почтение: кого с особой вежливостью приветствовать, а кому и в ножки кланяться. И, уж конечно, он должен был всех их задабривать сандаловыми палочками или сандаловой краской чанданом, которые он специально для этого закупал в храме Пашупати.

Покойный отец Тиле когда-то служил в армии субедаром[159]. Однажды ему здорово повезло: за спасение бывшего махараджи, который во время охоты упал со слона и чуть не угодил в лапы тигра, он получил участок земли; участок был совсем крохотный, с него можно было собрать всего один мана риса, и все же Тиле Бхадари благодаря заслугам отца имел теперь кусок хлеба. Но предки предками, а Тиле должен иметь свои собственные заслуги, попробовать свои силы, к тому же он считал, что нельзя довольствоваться одним лишь куском хлеба. И Тиле твердо решил поступить на службу. Первым его шагом на этом пути была должность слуги в доме крупного чиновника.

Если утром, после девяти, кто-нибудь приходил к Тиле, жена и дети с гордостью говорили: «Он пошел на службу».

Тиле должен был находиться у ворот хозяйского дома и приветствовать хозяина низким поклоном, когда тот выходил во двор прогуляться или садился в машину, собираясь куда-либо ехать. Этим, собственно, и кончался круг обязанностей Тиле. Но служба нравилась ему. А если случалось так, что хозяин заговаривал с ним, Тиле расцветал от радости и, сидя у ворот, гордо взирал на прохожих.

Тиле не был исключением. Порой и грамотные люди несли такую же службу, глотая дворовую и уличную пыль в ожидании благосклонного взора хозяина. С одним из них и сдружился Тиле. Лакшман, — так звали его нового приятеля, — прежде служил раитаром в одном учреждении, но за какую-то провинность был уволен. И теперь самолюбие Лакшмана страдало каждый раз, когда к нему обращались, величая всего-навсего носильщиком. Поэтому Лакшман изо всех сил старался вернуться на прежнее место. Как только Тиле подал прошение, Лакшман, считая, что имеет в таких делах кое-какой опыт, подошел к нему, чтобы снабдить надлежащими советами.

— Ну как? Успешно? — озабоченно спросил Лакшман.

— Сказал, что подумает, — ответил Тиле.

— Бог всемогущ, но не без причуд. Котел, который он наполнил для нас, принадлежит хозяину. В королевском дворце — сила и меч, на кухне — половник и печь. Понял, нани?[160] Суждено тебе отведать из хозяйского котла — отведаешь, если, конечно, хозяин тебя не забудет.

— Не забудет. Ведь он сказал, что подумает.

— Эх, нани, сразу видно, что тебе всего тридцать два. Как же, только и дел у такого большого человека, что думать о тебе да о твоей должности. Денно и нощно должен ты напоминать ему о себе. Падай в ноги и проси. Проси и проси. И если ты заслужил эту должность в первом своем рождении, ты непременно ее получишь.

— В первом рождении? — растерянно переспросил Тиле. — Но