Избранные произведения писателей Южной Азии - Такажи Шивасанкара Пиллэ

он из Мадхеша, а там в богатых домах держат поваров. Но что-то он не очень похож на богатого! Каждую пайсу считает. И ничего не везет: ни ящиков с консервами, ни кожаных сумок, ни походных кроватей. А был бы богатым, имел бы много слуг и восседал на носилках. Сам, наверно, служит у кого-нибудь! Живет скромно в каком-нибудь городке, дома у него.

Тут сердце Сани тоскливо заныло, и она постаралась представить себе жизнь путника совсем по-другому. Никого у него нет, и по вечерам ему тоже одиноко…

Усилившийся гул реки вернул Сани к действительности. Девушка тяжело вздохнула и снова начала прислушиваться. Затаив дыхание, она пыталась уловить хоть какой-нибудь звук, но все было тихо. «Наверно, уснул», — подумала Сани и вдруг услышала шорох. Вздрогнула. «Должно быть, мышь или он, бедненький, все еще возится». Сани вдруг почувствовала непреодолимое желание быть рядом с юношей, хлопотать у очага.

Не долго думая, она вскочила с постели и зажгла коптилку, стоявшую в стенной нише у изголовья. Слабый мерцающий свет ощупью пробирался в темноте. Вместе с ним осторожно спускалась по ступенькам Сани. С каждым шагом она все больше ощущала страх и какую-то необъяснимую слабость.

«Мать, наверно, уже спит», — мелькнуло у Сани в голове, и она тут же с тревогой произнесла:

— Зачем я иду к нему, что мне там делать?

Через минуту девушка стояла в дверях комнаты, где расположился юноша.

Керосиновая лампа горела спокойным, ровным пламенем. Юноша крепко спал, раскинувшись на постели. Сани вдруг захотелось прильнуть к груди этого незнакомого человека. Кровь гулко стучала в висках, в сердце боролись страх и решимость. Страх победил. Сани схватилась за сердце, словно боясь, как бы оно не выскочило, поднялась к себе и рухнула на постель.

На рассвете юноша отправился в путь. Полные любви глаза Сани проводили его до самой вершины горы.

С той поры все мысли девушки были сосредоточены на одном: «Вернется ли он?» Но дни шли за днями, а путник не возвращался.

Потом Сани вышла замуж, стала верной женой и любящей матерью, она жила, как сотни других женщин, но только ей небо ниспослало в дар робкую надежду: вдруг она увидит его еще раз.

Порою Сани замирала от страха: «Может быть, он вернулся, а я здесь? Но как набраться смелости пойти узнать об этом?» Кто мог понять, какую боль причиняли ей эти вечные опасения. Уж лучше бы она знала, что он никогда больше не вернется. Тогда незачем было бы ей до конца дней своих смотреть на дорогу. Нет, нет, дорога непременно приведет его сюда, не может он исчезнуть в мире, так и не повидав Сани.

Надежда сменяла разочарование, разочарование — надежду. Но это не мешало Сани быть примерной женой. Более того, она удивилась бы, пожалуй, даже рассердилась, обвини ее кто-нибудь в лицемерии и обмане. Женщине предначертано быть женой, так же как солнцу светить. Но разве женщина только жена? Она — мать, сестра, подруга, возлюбленная. Женщина — сама любовь. И если вселенную не орошать этой великой любовью, весь наш огромный мир уподобится засохшему дереву.

Уезжая, путник сказал, что вернется не позже чем через две недели. Эти дни никогда не сотрутся в памяти девушки. Первую неделю она не находила себе места, мучаясь усилившимся ощущением пустоты. На восьмой день ей вдруг показалось, что он вернется именно сегодня. Слабая надежда постепенно перешла в уверенность. Сани помнила, что в этот день пошла жать траву для коровы и, повинуясь какому-то внутреннему побуждению, взобралась на вершину горы, той самой горы, за которой скрылся путник.

Нажав немного травы, Сани села на камень и погрузилась в мечты, устремив взгляд на дорогу. Время от времени вдали появлялся человек, и сердце Сани начинало бешено колотиться. «Если не этот, то следующий непременно окажется им. Наконец я увижу его улыбку, в которой воплощены все радости жизни. Он подарит мне ее, — ведь мы старые знакомые. И опять заночует у нас. А вдруг нет? Но отчего это у меня такие дурные мысли? Разве плохо ему было в нашем доме?.. Ведь я старалась выполнить каждое его желание…» Но время шло, а редкие путники равнодушно смотрели на незнакомую девушку, каждый раз унося с собой частицу ее надежды. Сани не отчаивалась: «Ведь он сказал — через пятнадцать дней. Надо запастись терпением». Все последующие дни Сани возвращалась домой поздно, вконец обессиленная бесплодным ожиданием.

Но вот наступил и пятнадцатый день. Сани проснулась задолго до рассвета, спустилась вниз, открыла дверь и выглянула наружу. В шуме быстрой горной реки Сани слышался приветственный гимн радости. Само небо, казалось, ласково улыбается в молочно-белом свете луны.

Скоро взойдет солнце и польет золотом вершины гор. Сегодняшний день должен быть светлым и праздничным. Сейчас он уже в пути; как только наступит утро, появится здесь и увидит Сани, самую счастливую девушку на свете. Забыв о времени, Сани сидела на пороге, погруженная в радужные мечты. Вдруг она заметила, что все вокруг посветлело. Солнце выслало на разведку свои первые лучи.

Сани тяжело вздохнула. Она так озябла, что пришлось подняться наверх.

Настал полдень, потом вечер. Сжавшись в комок, девушка все ждала. Незаметно подкралась ночь. И тут только Сани поняла, что он не пришел. Ночной мрак, казалось, проник в самую глубину души. Тело вздрагивало от беззвучных рыданий. Вместо радостного «он придет!» сердце в отчаянии выстукивало «он не пришел!».

О слабое сердце женщины! Сколько в тебе силы! Какое море чувств, терпения, способности к самоотречению! На смену первым пятнадцати дням пришли вторые, потом еще и еще, а путник все не возвращался.

«Он не пришел! Вернется ли он? Он не пришел!» В этом замкнутом кругу блуждала душа Сани. Быть может, ей не суждено вырваться из этого круга даже в, следующем рождении? Кто знает!..

По-прежнему слабая, едва очерченная ленточка дороги уползала к самым кручам. Огибая бесконечные каменные глыбы, она постепенно теряла силы и наверху, вконец истощенная, превращалась в едва различимую ниточку…

А время шло. Мать Сани уже отошла в мир иной, и Сани перебралась в отчий дом, чтобы вести торговлю. Она была уверена, что путник давно уже прошел по этой дороге. Ведь пока она жила в доме мужа, тысячи людей прошли здесь. И все же в душе женщины не оборвалась тонкая ниточка надежды — такая же длинная, как бесконечное ожидание.

Давно прошла юность, но Сани этого не заметила: она все еще жила минутами того единственного счастливого дня. Этому дню она принесла в дар всю свою юность,