К вершинам - Мухтар Омарханович Ауэзов

А в старой прокопченной кибитке на краю аула спал полураздетый пастух Есим, беспокойно ворочаясь на жесткой постели. Он видел сон... Перед ним поставили полную миску дымящегося ароматного мяса. Есим потянулся к миске, но только дотронулся до нее, как она отодвинулась и стремительно исчезла. Есим вздрогнул, проснулся. У изголовья, сердито ругаясь, стоял бай Жексен и тыкал ему в лицо палкой.

Через несколько минут Есим оседлал коня и с кожаным мешком в руке вошел в Большую юрту. Пройдя в хозяйственный угол и опасливо оглядываясь на байбише, он осторожно сдвинул деревянную крышку с черного казана, полного до краев свежесквашенным айраном, и взял с полки чашку. Но старуха уже проснулась, вскочила с постели, проворно подбежала к пастуху, отобрала чашку, налила неполную поварешку айрана, а остальное долила водой из ведра. Есим попробовал «завтрак», и, нахмурившись, вернул чашку. Красноречивым жестом показал на казан.

Но байбише помешала в чашке поварешкой и протянула ее обратно. Пастух в сердцах вырвал чашку из ее рук, поставил на пол и быстро вышел. Байбише вспыхнула от гнева, но ничего не успела сказать.

Есим отогнал пса, бродившего около Райхан, и осторожно разбудил ее. Молча показал в сторону юрты, предлагая ей идти спать домой. Райхан недоуменно посмотрела на него и только тут, проснувшись окончательно, рассмеялась. Было видно, что она рада Есиму. Разошлись они не сразу...

Солнце не успело подняться на длину копья, когда Жексен разбудил Райхан. Байбише тут же дала ей ведра, и она пошла за водой. Вскоре она уже раздувала огонь в очаге, потом поднимала и переносила одна тяжелый, прокопченный казан, взбалтывала айран, плела вместе со служанками волосяной аркан... Стоило ей присесть, как то сам бай, то одна из жен немедля находили для нее новую работу. Райхан подоила корову, осмотрела овец и выковыряла червей у них из болячек, напоила хромую овцу, отставшую от отары.

Тем временем наступила пора дневного водопоя. После водопоя она принялась ловить и привязывать овец для дойки, потому что налетели слепни, и овцы вели себя беспокойно. Особенно долго пришлось бегать за черной козой. На помощь пришел Есим...

Солнце перевалило за полдень. Зной томил. Все живое попряталось в тени, и только Райхан с мешком на спине бродила далеко в степи, собирала кизяк. В ауле была слышна ее печальная, протяжная песня, похожая на плач. Песню услышала и пожилая женщина, которая медленно брела к аулу. Она, видимо, узнала голос певицы, потому что пошла быстрей. Райхан тоже увидела ее. Женщины побежали навстречу друг другу, крепко обнялись, и Райхан, заливаясь слезами, в изнеможении повалилась на горячую землю.

- Мама, мама!.. Как я мучаюсь... В рабыню превратили, проклятые...

Они плакали долго, две бедно одетые женщины.

Вместе с дочерью старуха пришла в аул своих новых родственников, но никто не обратил на нее внимания. Жексен сразу же послал Райхан доить кобыл.

У коновязи жеребец Акбести встретил Райхан ласковым ржанием и потянулся мордой к ведру. Райхан погладила бархатистую губу своего любимца, тихонько шлепая ладонью, отвела от ведра.

Мальчик Ашим, помогавший ей доить кобыл, начал с увлечением рассказывать о вчерашней байге, в которой ему довелось скакать на Акбести... Тысячи коней... Нарядные всадники разъезжают взад и вперед. Грохочет степь от топота копыт. Для скачки отобрали пятьдесят скакунов, на которых любо было посмотреть: гривы и хвосты расчесаны, шерсть блестит, под кожей играют мышцы. Кони так и пляшут под седоками... Сначала, когда пустили коней, Ашим придерживал Акбести, держался в середине. Постепенно вперед вышли лучшие: гнедой жеребец, черный со звездочкой, и Акбести. Долго они шли вместе, по очереди возглавляя бег. Первым отстал гнедой. Черный жеребец и Акбести неслись стремя в стремя, но сопернику Ашима уже приходилось все время стегать своего скакуна плеткой. Акбести же шел легко, как будто не остались позади десятки километров. Вдалеке показался аул, навстречу коням, не выдержав, ринулись всадники. Акбести, воодушевляемый криками тридцати-сорока верховых, скакавших по сторонам, резко выдвинулся вперед. Вскоре, помогая скакуну, сын Жексена, Аскар, стал тянуть его за повод. Хозяева других скакунов делали то же самое. Шум стоял невообразимый. Акбести, впервые участвовавший в байге, на полверсты опередил знаменитого черного жеребца...

Райхан поила своего любимца только что надоенным теплым молоком. Гладила ему уши, обнимала за тонкую шею...

Увлекшись разговором, Райхан и Ашим не заметили, что кобылы потянулись на пастбище. Мальчик вскрикнул, бросился за ними, Райхан побежала с другой стороны.

Но полудикие лошади перешли на рысь, стали удаляться.

Есим, находившийся неподалеку, подбежал к коновязи, быстро взнуздал Акбести, прыгнул ему на спину. Не прошло и нескольких минут, как он догнал табун, сбил, повернул обратно. Из аула с негодующими криками прискакали Жексен с сыном. Аскар, не сходя с коня, стал охаживать Есима плеткой. Райхан бросилась было помочь пастуху, объяснить, в чем дело, но Жексен огрел ее палкой по пояснице. От боли Райхан вскрикнула и присела на землю...

Из города прискакал родственник Жексена Асан, спешился у белой юрты. Не успел он перешагнуть за порог, как посыпались новости, от которых Жексен, байбише и все домочадцы схватились за головы, заохали на все лады. Едва оправившись от испуга и злости, Жексен коротко приказал сыну:

- Скачи!.. Узнай точно.

Аскар кивнул Асану, оба вышли, вскочили на коней и вылетели на дорогу.

Есим и Райхан оживленно беседовали у колодца. Им было весело!

Из районного центра Аскар и Асан вернулись мрачные, кони под ними были все в мыле.

Весь вечер к юрте Жексена тянулись люди. Уходили они из аула, гоня перед собой нагульных кобыл, верблюдов с налитыми горбами, откормленных овец. Всю ночь шел скот Жексена на базар. Распродажа его заняла немного времени. Деньги пачками сыпались перед Аскаром, сидевшим во дворе малоприметного бревенчатого дома на окраине районного центра.

В ауле люди собирались кучками, разговаривали, спорили, расходились и снова сходились. Каждый раз в кругу бедняков оказывались родственники Жексена. Аскар писал какие-то справки и заявления и заставлял пастухов подписывать их. Кто подписывал, а кто отказывался. Бедняков зазывали в дом бая, угощали кумысом и уговаривали тоже ставить свои подписи. Те в угрюмом молчании выслушивали жалобные просьбы Жексена. Многие посетители, когда бай начинал особенно настойчиво их увещевать, молча поворачивались и уходили. Есим, радуясь, встречал их на улице.

Из города на конях прибыли уполномоченный и четыре милиционера.

Бедняков созвали на собрание. Есим вначале прислушивался