Пять королевств Ирландии - Джеймс Стефенс

Бекфола и служанка пошли на юг от Тары, к Дуффри, что в Лейнстере, и через некоторое время попали в совершенно дикую местность, сбившись с пути. Проплутав долго, Бекфола остановилась и сказала:

— Я не знаю, где мы находимся.

И служанка ее тоже не знала этого места.

— Все же, — сказала Бекфола, — если мы будем идти прямо, то непременно куда-нибудь выйдем.

И она направилась дальше, а служанка шла за своей хозяйкой, тихонько плача.

Стали сгущаться сумерки, приближалась ночь; сырой холод, серая темнота и мрачная тишина окутали мир. Женщины шли, исполненные неясной надежды, непонятного ожидания и страха, ибо обе они не представляли, куда идут.

Когда с трудом поднимались они по пустынному склону невысокого холма, дрожащая от страха служанка, напуганная шелестом ветра в траве и тихим шумом, похожим на чьи-то вздохи, долетающие к ним из темноты, случайно оглянулась, и бросила взгляд назад, то тотчас же вскрикнула и вцепилась в руку Бекфолы. Бекфола посмотрела туда, куда указывала дрожащей рукой служанка, и увидела у подножия холма огромную черную тень, которая быстро приближалась к ним.

— Волки! — вскричала служанка.

— Беги вон к тем деревьям, — приказала ей хозяйка. — Мы заберемся на них и спрячемся от волков в ветвях.

И они побежали так быстро, как только могли, к стоявшим невдалеке деревьям. Служанка жалобно плакала и сокрушалась, но все же не отставала от Бекфолы.

— Я не смогу забраться на дерево, — рыдала она. — Меня съедят волки.

И она оказалась права.

Но ее хозяйка успела вскарабкаться на дерево как раз вовремя: она всего лишь на волосок увернулась от защелкнувшихся стальных челюстей волка, и его слюна осталась на ее ноге. Затем, уже сидя одна на дереве, она с ужасом смотрела на собравшуюся под деревом рычащую, повизгивающую и сердито огрызающуюся стаю. Она видела множество блестящих белых клыков в оскаленных челюстях, и множество глаз, похожих на тлеющие угли или мерцающие красные огоньки, которые то гасли, то снова зажигались.

Глава 3

Но через некоторое время взошла луна, и волки оставили Бекфолу в покое. Вожак, прозорливый, хитрый и коварный матерый волк, заявил, что пока они остаются на этом месте, женщина тоже останется на дереве, так что они все равно не смогут ею полакомиться. И волки стали разбегаться с поляны, время от времени оглядываясь на дерево, на котором сидела Бекфола, и в сердцах проклиная ее; постепенно под деревом не осталось никого.

У Бекфолы затекли ноги, так крепко она охватывала ими ствол, стараясь не свалиться с дерева. Все тело ломило от долгого сидения на дереве. Она не могла удобно на нем устроиться, да ведь и не так уж часто можно встретить женщину, которая вообще смогла бы забраться на дерево и просидеть на нем долгое время.

Некоторое время она не решалась отойти от спасительного ствола, опасаясь, что волки ушли недалеко.

— Волки могут вернуться, — думала она, — ведь их вожак такой умный, хитрый и коварный, об этом можно догадаться по тому, что он сказал, и по тому взгляду, который он бросил на меня, когда уходила стая. Мне удалось поймать его взгляд, и я почувствовала, что он предпочел только попробовать меня, чем съесть целиком любую другую женщину.

Она внимательно осмотрелась по сторонам, стараясь понять, нет ли стаи поблизости, не оставили ли они сторожей на тот случай, если она решится слезть с дерева. Долго и пристально разглядывала она тени под дальними деревьями, стараясь заметить, не движутся ли под ними коварные хищники; она прислушивалась к шуму ветра в ветвях, стараясь разобрать, не примешивается ли к этим звукам поскуливание, позевывание или чихание притаившихся зверей.

Но Бекфола не заметила никакого подозрительного движения, не различила в шуме ветра никаких подозрительных звуков; и мало-помалу она успокоилась, и начала думать, что опасности нет, что опасность, которая была, в прошлом, и о ней можно забыть.

Она снова внимательно оглядела местность, словно вырезанную из черного янтаря и оправленную в серебро, которая раскинулась в дремоте у подножия холма, и увидела вдруг слабые отблески костра среди дальних деревьев.

— Там где свет, не может быть опасно, — подумала она и, решившись, наконец, покинуть спасительное дерево, побежала на свет дальнего костра.

Она добежала до небольшой полянки между тремя огромными вековыми дубами и увидела молодого мужчину, жарившего на огне кабана. Она поприветствовала его и села возле огня, но тот, едва взглянув на подошедшую к костру женщину и пробормотав в ответ приветствие, больше на нее не смотрел и не говорил ни слова.

Когда кабан был готов, юноша, не глядя на Бекфолу, молча оделил ее едой и так же молча стал есть сам. Когда они поели, он поднялся на ноги и пошел прочь от костра, огибая широченные стволы вековых деревьев. Она последовала за ним, печально размышляя о том, что раньше не встречала людей, которые обращались бы с ней подобным образом.

— Конечно, — думала она, — юноши и молодые мужчины не станут заговаривать или заигрывать со мной сейчас, ведь я все же жена короля, но я еще не встречала ни одного юноши, который, находясь рядом со мной, не смотрел бы на меня, восхищенно вздыхая и пытаясь поймать мой взгляд.

Но, если юноша и не смотрел на нее, то сама она смотрела на него во все глаза, и то, что она видела, так нравилось ей, что у нее не осталось времени на сожаления. Ибо если Кримтанн был юн и прекрасен, то этот юноша был в десять раз более красив, строен и грациозен. Она благословляла кудри на голове Кримтанна, они были отрадой для ее взгляда, для нее не было ничего более желанного, чем вид этих кудрей, так что она лучше ела и крепче спала, посмотрев на них. Но вид этого юноши лишил ее аппетита, а что до сна, то она боялась даже на секунду закрыть глаза, боялась лишний раз моргнуть. Она боялась даже на секунду лишить себя того сильного и трепетного наслаждения, которое доставляло ей созерцание этого красавца; она просто не могла отвести от него взгляд.

Но вот подошли они к небольшой бухте. Спокойное и ласковое море раскинулось перед ними, и волны мягко накатывали на берег, и тихая поверхность воды была залита серебристым светом луны. Сначала юноша, а затем и Бекфола, шедшая за ним по пятам, поднялись в лодку, и юноша стал грести к видневшемуся среди волн чудесному острову.

Когда