Алина и Валькур, или Философский роман. Книга первая - Маркиз де Сад

на господина де Мирвиля — значит обвинить господина Делькура. Если же мы не обманулись в наших догадках, сам понимаешь, какие последствия повлечет за собой эта жалоба! Вот какие соображения останавливают госпожу де Бламон.

Кроме того, вряд ли следует пренебрегать новыми средствами избавиться от назойливости человека, претендующего стать зятем госпожи де Бламон: Дольбур явно недостоин стать им, окажись он виновным в тех низостях, которые мы сейчас расследуем. Представится ли госпоже де Бламон лучшая возможность? Не будет ли она потом, в течение всей жизни, раскаиваться в том, что упустила случай отделаться от недостойного жениха ее дочери, если, конечно же, за известными псевдонимами скрываются те, кого мы и подозреваем? Допустим, госпожа де Бламон не воспользуется этой возможностью, но тогда ее супруг, опираясь на свое законное право, одержит верх, и Алина попадет в руки к Дольбуру. Неужели, будучи в состоянии предотвратить столь мерзкое жертвоприношение, госпожа де Бламон предпочтет сидеть сложа руки? Да она скорее умрет от горя! Короче говоря, с помощью всех этих соображений, подкрепленных вескими доводами, мне в конце концов удалось убедить мать Алины направить жалобу в Орлеан. Жалоба, впрочем, составлена тайно, так что ее можно всегда отозвать. По просьбе госпожи де Бламон сегодня утром в Вертфёй прибыл судейский чиновник. Софи к тому времени почувствовала себя несколько лучше. Чиновник, пройдя в ее комнату, снял показания, записанные просто и без прикрас:

«Об оскорблении, нанесенном девице Софи.

Девица Софи забеременела от господина де Мирвиля, парижского финансиста. Помянутый субъект забрал ее из деревни Берсёй, приехав туда за нею со своим другом. Около трех лет она находилась на содержании господина де Мирвиля как его любовница, до тех пор пока он, несмотря на ее беременность, не обошелся с нею подло: выгнал ее из дома. И т. д.

и т. п.»

Все мы подписались под жалобой в качестве свидетелей, а Софи как истица. Доминик должен оформить документ в Орлеане с надлежащими формальностями, но пускать в дело не будет: жалоба останется без движения до времени, когда госпожа де Бламон посчитает нужным дать ей ход.

Если бы не мое влияние, подать жалобу вряд ли бы кто из них решился, поскольку ее и подписывали с явным нежеланием. Но я считал предпринятый шаг совершенно необходимым. Мягкий нрав Софи, конечно же, противился судебному преследованию обидчика.

Госпожа де Бламон, опасаясь подставить под удар некое лицо, которое, как она полагала, скрывается под вымышленным именем Делькур, отказалась поделиться с чиновником своими соображениями. Я посоветовал ей прибегнуть к обходному маневру: в жалобе господин Делькур не упоминается вовсе, так что она направлена исключительно против господина де Мирвиля.

Теперь, мой друг, ты понимаешь, почему мне пришлось предпринять эти действия: я готов на многое ради твоего счастья и благополучия. Поправь меня, если я в чем-нибудь ошибусь. Впрочем, я думаю, что на моем месте ты бы поступил точно так же, и это несмотря на твою болезненную совестливость. Надеюсь, ты одобришь все мои дальнейшие поступки.

А вот еще одно предложение, с необходимостью вытекающее из наших первоначальных планов. Оно, вероятно, несколько покоробит твое прямодушие, но, тем не менее, претворить его в жизнь представляется крайне важным.

«Сударыня, — сказал я, обратившись к госпоже де Бламон, едва лишь судейский нас оставил, — как мне теперь кажется, самое главное — узнать подлинных героев этого приключения».

«И куда может привести нас такое открытие?»

«Думаю, к тому же самому субъекту, на которого я посоветовал вам подать жалобу в суд. Вам следует запастись оружием против него, и случай вам предлагает это оружие».

«А вдруг эти двое окажутся совсем другими людьми, а не теми, кто нас интересует?»

«Тогда вы, по крайней мере, узнаете правду, а все прочее останется под секретом».

«Ну, а если это они?»

«Ваше положение ничуть не ухудшится… Жалоба Софи по-прежнему будет находиться под вашим контролем. Но, сударыня, если Мирвиль на самом деле Дольбур, разве вы отдадите ему в жены вашу дочь?»

«Одна эта мысль внушает мне отвращение, так что лучше не говорите об этом».

«Допустим, вы отстранитесь от расследования этой истории, тогда как Дольбур окажется тем самым злодеем, а ваш супруг достигнет поставленных целей… Представляете ли вы себе, какие угрызения совести ожидают вас в будущем?»

«Я сойду от них в могилу».

«Однако же их вполне можно избежать».

«Детервиль, я всецело вам доверяю, поступайте исключительно так, как считаете нужным, но при этом, заклинаю вас, соблюдайте крайнюю осторожность».

Я полагал, что расследование необходимо начать на месте преступления: ради интересующих нас сведений следует попробовать подкупить старуху Дюбуа. Убежден, что эта женщина могла бы рассказать о многом. Есть три человека, способные переманить верную надзирательницу на нашу сторону. Во-первых, готов подкупить ее лично я, во-вторых, этим делом мог бы заняться ты, и, в-третьих, ничто не препятствует отправить с таким поручением в Париж некоего Сен-Поля, старого лакея госпожи де Бламон, необыкновенно преданного своей хозяйке. Вряд ли во всей Франции сыщется более ловкий слуга, делающий честь всему лакейскому сословию.

Первый путь внушал мне понятные опасения; в том, что ты откажешься от такого поручения, я был совершенно уверен. В итоге мы остановились на третьем варианте; ты здесь не будешь никак замешан, ведь Сен-Поль вряд ли встретится с тобой в Париже.

Мы решили, что завтра Сен-Поль отправится в столицу с пятьюдесятью луидорами в кармане. Обратно он обязан возвратиться или вместе со старухой, или с ее исчерпывающими показаниями. Мы сообщим тебе все подробности нашего дела; Сен-Полю приказано держать связь только с нами. Впрочем, будь спокоен, ведь тайна обеспечена. Старайся, однако, оставаться в тени, пока наше расследование не подойдет к концу.

Добавлено в минуту отправления письма

Софи чувствует себя лучше. Алина сильно утомилась: вчера она страдала от легкой мигрени и ее пришлось уложить в постель. Эжени обещала заботиться о Софи как о себе самой. Госпожа де Бламон пребывает в сильном волнении. Все хозяйственные заботы пали, таким образом, на меня и на госпожу де Сенневаль.

Алина не разрешает мне запечатать письмо без того, чтобы не приписать внизу несколько строчек. Этим она хочет показать, что ее недомогание уже прошло.

Алина — Валькуру

P.S. Что за события! Какие подозрения! Какие догадки! Ах, если Господь пожелал открыть нам глаза таким способом, то он не оставит нас в неведении и в дальнейшем! Как бы я хотела, чтобы все завершилось благополучно и чтобы не пострадал человек, которому я обязана своим появлением на свет, ведь его спокойствие мне дороже, чем