Путь Абая. Книга II - Мухтар Омарханович Ауэзов

лучше бы собраться у нас или пригласите к себе на совет, чтобы вместе найти справедливое решение. А вы что делаете? Должны опомниться! Ведь если у собаки есть хозяин, то у волка хозяин - сам Создатель. Самый высший суд за ним. Истина - его суд. Что такого сделал род Жигитек перед людьми Бокенши, чтобы желать ему такой суровой кары? Разве были родичи дружнее нас? Не стоит, наверное, дружбу менять на злобу. Лучше вспомнить о Божее, о Суюндике, Байсале и Байдалы, они заботились о том, чтобы молодняк наших родов стремился к постоянной дружбе, согласию и миру! А Бокенши лучше взвешивал бы свои слова послания!» С этими словами и был вечером отправлен назад джигит Кунту.

Перед отъездом он, отозвав в сторону своих ровесников -Жабая, Бейсемби, Абдильду, трех новых старшин племен рода Жигитек, уже без обиняков сказал им:

- Я не уверен, что вашим ответом можно остановить Сугира. Он в большой ярости. Вы накличете на себя беду, родичи! Не говорите потом, что я не предупреждал вас!

Задетый за живое, самолюбивый Жабай чуть ли не с угрозой воскликнул:

- Что ты сказал?!

- А то, что ты слышал! - отвечал громадный Кунту, горящими черными глазами уставившись на Жабая.

Тот не нашелся, что говорить дальше, но дерзкий и находчивый Абдильда не пожелал уступить.

- Уай, Кунту! Не мы с тобой двое стоим на весах спора наших родов. На этих весах оказались наши предки и все наши люди.

Если Сугир считает себя выше всех и для него даже аруахи ничто, то ему не уйти от карающей руки Создателя!

Кунту вернулся с ответом: виновников жигитеки не выдадут, вину на себя не берут. Услышав это, бай Сугир впал в неистовство. Разогнал всех домочадцев и, хлеща плетью землю у очага, призывал священного аруаха рода Бокенши: «Все мои косяки в жертву отдам! Раздам все свое добро во имя твое! Дай только мне отомстить за обиду!»

С наступлением сумерек он посадил на скакунов сивой масти, хорошо сливающихся с ночной мглой, сто джигитов, вооруженных соилами. Он отправил их в набег в сторону аулов Жигитек, напутствовав словами:

- Они с позором увели у меня дочь! Скотом им не откупиться, я не приму этого! За человека, взятого у меня барымтой, также захватите и приведите мне человека! Уведите дорогую для них женщину, лучше всего тоже какую-нибудь невесту-вдову, чтобы столь же больно ударить по нечестивцам!

Послание Абая прибыло к нему уже после того, как в громе копыт джигиты умчались в набег. Сугир выслушал Ербола, застыв на месте, словно каменный истукан. Он так и ничего не ответил посланцу Абая.

Отправленные на барымту джигиты Бокенши добились своего. Вскорости вернулись из набега с добычей. Один из жигитеков, по имени Жапа, недавно женился на ясноокой красавице. Бокенши налетели на него, силой увели молодую келин, которая ходила еще под свадебным платком. Сто барымтачей набежали на аул, разорили его и, не дав никому и пальцем шевельнуть, насильно одели жену Жапы, умчали несчастную женщину с собой.

- Жа! Какие это родичи? Мы их считали родичами, а они хуже всяких чужаков! Будем с ними биться, как с врагами! Мы готовы! - вскричал Абдильда, обращаясь к Абылгазы. - Поднимайся и ты, садись на коня! Поднимай Жигитек!

Сборы были недолги. Возмущение жигитеков было настолько велико, что призывать никого и не понадобилось. Вскоре и на этой стороне сошлось около ста джигитов, во главе с Абылгазы они двинулись в сторону аулов Бокенши. Этот отряд вернулся с набега на рассвете, он не пригнал с собой табунов уведенных лошадей. Их барымта тоже была на человека. Увели также одну женщину, это была жена видного бокенши - Солтыбая. Она тоже пришла в его дом невесткой в этом году и также еще носила свадебный платок.

В эту ночь и в Бокенши, и в Жигитек люди не спали.

Едва только весть о новом уводе обошла аулы бокенши, они пригнали с ночного всех коней. Джигиты всего Бокенши вооружились соилами, пиками, секирами и со всех сторон потянулись к большому аулу Сугира. Тем временем жигитеки тоже готовились к схватке. И не успело солнце взойти на высоту длины копья, вся равнина между урочищем Сарколь, исконной землей жигитеков, и становьем Шалкар, где располагался Большой аул Бокенши, наполнилась толпами вооруженных всадников. С первыми лучами солнца отдельные отряды беспорядочно понеслись навстречу друг другу по холмам и долинам. Битва началась.

Сам оскорбленный бай Сугир, старик семидесяти лет, с копьем наперевес кинулся в битву. Среди кипения яростных противоборств он увидел перед собой жигитеков Жабая и Сей-семби и в неистовом порыве ярости один кинулся на них обоих. Жабай крикнул своим джигитам:

- Ей! Старик ищет смерти! Не трогайте его!

Сугир почти доскакал до Жабая, но тут попался ему скачущий наперерез молоденький жигитек, видимо, одуревший от страха, ничего не видевший вокруг себя, - и старик сшиб его ударом копья на землю. Проскочив далее, старый бай все оглядывался на скаку, видимо, испугавшись, уж не пронзил ли он насмерть юного джигита? И тут перед ним оказался Бейсемби. Молодой аткаминер не стал биться со стариком, острие своей пики направил мимо него. Бейсемби решил перехватить копье Сугира, если тот будет наносить удар. И старик, словно угадав его намерение, не стал бить копьем, а просто протянул его в сторону противника. Джигит легко перехватил копье за древко и вырвал из рук Сугира. А тот, даже не оглянувшись, развернул коня и, пригнувшись к гриве, поскакал прочь. И тут Бейсемби, муж смелый и хладнокровный, не теряющий самообладания в бою, не выдержал и громко расхохотался.

- Видал хитреца? - вскричал он, обращаясь к Жабаю. - Вояка сунул мне в руку копье, а сам дал деру! Потом скажет, что не он убил этого парня, потому как у него и оружия не было! Мол, копье выхватил из моих рук Бейсемби!

Повсюду вокруг люди наносили тяжкие удары дубинами, кололи пиками, сами потом падали с коней и лежали на земле, захлебываясь кровью. Самые сильные джигиты-воины Жигитек и Бокенши сходились в смертельных поединках. Из жигитеков непобедимым выходил из схваток Абылгазы, среди бокенши выделялся боец по имени