Алина и Валькур, или Философский роман. Книга вторая - Маркиз де Сад

в кишках крестьянки. Найдя свое добро в столь плачевном состоянии, перепуганный священник не решился протестовать; перекрестившись три раза, он подобрал ящичек, взобрался на свою племенную кобылу и помчался прочь от Бригандоса, который на прощание заявил, что при условии примерного поведения он будет считать святого отца своим задушевным другом.

Противники расстались. Молодые поселянки, восхищенные справедливым приговором, умоляли нас погостить на ферме хотя бы дня два.

«Нет, нет, — отвечал им Бригандос, — если этот негодяй будет строить вам козни, я сразу же вмешаюсь, но воспользуйся я вашим приглашением, как тогда оценить мой поступок? Порядочный человек находит награду за добродетель в тайниках собственного сердца; какая ему радость, если за доброе дело ему заплатят? Прощайте!»

Мы отправились в путь. Оставаться в окрестностях фермы, разумеется, в наши намерения не входило: слишком многие люди иначе, чем мы, расценивают похвальные действия нашего предводителя, большинство сограждан продолжает пребывать во мраке невежества... Короче говоря, мы стремительно удалялись прочь от поля и позволили себе передохнуть только через семь льё в неприступной пещере. Там мы и переночевали. На рассвете мы пошли дальше, как ни в чем не бывало.

До Кории, где наш предводитель предполагал остановиться на пару суток, нам пришлось добираться лесом. И вот около восьми часов утра в самой чаще леса нам попался навстречу кавалер ордена Алькантары, сопровождаемый слугой, чей конь не уступал скакуну господина.

«Командор, — сказал Бригандос, заметив кавалера, — ваше сиятельство, видимо, прибыло к нам из дальних стран?»

«Издалека», — отвечал кавалер, несколько растерявшись.

«Клянусь рогами сатаны! — закричал наш атаман. — Мы достаточно прошли, чтобы передохнуть и выпить по стаканчику; сделайте одолжение, присоединяйтесь к нам, командор, мы угостим вас добрым вином, которое поднесут вам хорошенькие девушки».

«Не испытываю ни голода, ни жажды, — отрезал кавалер, — прошу вас, посторонитесь».

«О жемчужина обеих Испаний, — проворчал Бригандос, нахмурив брови, — разве вы забыли, что просьбы таких людей, как мы, мало чем отличаются от приказаний? Будьте так любезны, сойдите с лошади и не заставляйте нас поступать невежливо».

«С позволения сказать, ваше обращение...»

«С вами обойдутся по-хорошему, не сомневайтесь, кавалер, мы умеем вести себя пристойно и предупредительно».

Всадник сообразил, что сопротивляться бесполезно: слуга его был уже схвачен цыганами, а он сам лишен оружия. Спешившись, кавалер спросил, зачем он понадобился бродягам.

«Вы уже слышали, командор, — продолжал наш атаман, — мы хотим вместе с вами отобедать; за обедом я буду иметь честь с вами побеседовать, а затем идите себе своей дорогой, разумеется, после прощальной церемонии. Успокойтесь, мы люди вежливые, так что вы получите удовольствие».

Тем временем мы, повинуясь приказу атамана, расстелили на траве скатерть и подали обед. Кавалер с невозмутимым видом присел рядом с нами, отрезал себе ломоть окорока и принялся есть и пить как если бы находился у себя дома.

«Не желаете поделиться с нами последними новостями, командор? — осведомился Бригандос, очарованный хладнокровием своего гостя. — Подобно медведям, мы редко вылезаем из берлоги, и когда какой-нибудь путешественник любезно соглашается поделиться с нами последними новостями, мы не помним себя от радости».

«Мы только что захватили Маон, — отвечал кавалер, — англичане полностью разбиты; от Англии отпали ее колонии, и вскоре, возможно, за ними последуют Ирландия и Шотландия; разоряемое государственным долгом и раздираемое внутренней смутой, это королевство, как мне представляется, на волоске от гибели».[29]

«Полегче, полегче, сеньор кавалер, — сказал Бригандос и проглотил два стакана вина (следуя своей привычке, он держал в каждой руке по стакану), — полегче, предсказание ваше чрезвычайно меня изумляет. Англичане располагают такими средствами, какие вам и не снились; если бы на вас обрушилась хотя бы половина английских несчастий, от чахлой Испании осталось бы мокрое место, зато величественная конституция Британии позволяет англичанам переносить любые невзгоды».

«Ну, а колонии?»

«Англичане прекрасно обойдутся и без них, а вот вы без колоний не проживете и дня, хотя в прежние времена Испания снабжала весь мир золотом.[30] Жители английских колоний относятся к метрополии, как дети, население же испанских — свысока, как капризные родители; нет, не Мадрид столица Испании, а скорее Лима или Мехико; Лондон же всегда будет столицей Англии, появись на земле хоть тридцать Бостонов и столько же Филадельфий.

Но что произойдет с вами, народом основательно ослабленным, если колонии ваши вдруг обретут независимость? Как вы будете существовать без Америки, вы, привыкшие жить за счет вывозимого оттуда золота? В Испании ведь уже давно не добывается этот благородный металл. А зачем вы присоединились к пакту Бурбонов? В подобной ситуации союз с Англией принес бы вам несравненно большую пользу. Кавалер, вы видите, что я умею предсказывать будущее; желаете знать, что произойдет в ближайшее время? В результате страшной революции Франция освободится от ярма деспотизма, Англия последует примеру Франции, и обе эти страны, заключив союз, обрушатся на Испанию; если хотят предсказать кому-либо его судьбу, то прежде всего обращают внимание на таланты этого человека; посмотрите на обитателей Лондона и Парижа, они преисполнены чувства собственного достоинства, любят свободу, увлекаются философией, науками и искусствами; да, они могут и поссориться, но уже через минуту снова станут добрыми друзьями. Итак, если Англия и Франция договорятся между собой, то Испании грозит тогда неминуемая война, которую вы, разумеется, не выдержите. Славные времена, когда мадридский кабинет мечтал о мировом господстве, давно прошли и более уже не вернутся. Прозябающие в рабстве, стонущие под игом священников и инквизиции, окруженные целыми толпами альгвасилов, рыцарей Крусиаты и Святой Эрмандады, вы, испанцы, клянусь бородой Вельзевула, не выставите ни одного боеспособного солдата, а о ваших генералах я предпочитаю хранить молчание!»

«Что вы говорите, друг мой? Пристало ли вам сейчас оскорблять испанцев? Сегодня Испания переживает возрождение, поля ее дарят нам богатейшие урожаи, а мануфактуры производят разнообразнейшую продукцию. Обратите внимание на промышленность Каталонии, и вы увидите, какие разнообразные товары там сейчас выделываются; а наши дороги, будьте уверены, через полвека не будут уступать французским; повсюду возникают новые академии, оттуда выходят выдающиеся мужи; искусства процветают, науки распространяются среди всех слоев населения, администраторы управляют страной энергично и предусмотрительно... Нет, нет, революция, которой вы нас пугаете, — пустая угроза; какое смелое предположение! Да против нее подымется вся Европа».

«Европа? Она бы только возликовала, увидев вас раздавленными. Вторжение в Испанию осуществится беспрепятственно, никто ведь не воспротивился недавнему разделу Польши. Вы считаете, что сумерки только начинают сгущаться, — напрасно, вам на роду написано оставаться посмешищем всей Европы; лень, мошенничество и ханжество — вот из-за чего вас презирают повсюду, так что европейские державы охотно примут