Путь Абая. Книга I - Мухтар Омарханович Ауэзов

ястреб, серебристо-голубоватого оперенья. Приглашение Ербола совершенно осчастливило Абая: с самого отъезда из Туйеоркеша он только и ломал себе голову, под каким предлогом приехать бы снова туда. О, Ербол со своим предложением оказался бесценной находкой! Теперь все могло получиться. Переведя разговор на охоту, на дичь, на ястребов, юноши никак не могли остановиться. Карабас с улыбкой смотрел на них: они выглядели как давнишние, самые близкие друзья. Их разговорам не было конца.

Но вот взобрались еще на один косогор - и оказалось, что дальше их дороги расходятся. Ербол должен был повернуть направо, ехать в направлении Колькайнара. Там у него были свои дела. А Карабас и Абай, следуя дальше вдоль склонов Чингиза, должны были держать путь в аул Кунке.

Абаю очень не хотелось расставаться с Ерболом, и он предложил своему новому другу:

- А можешь отложить свои дела в Колькайнаре?

- Зачем?

- Поедем с нами.

- О, с какой стати? Еще спросят: а чего ты тут потерял? Что я отвечу?

- Кому какое дело! Ты будешь моим гостем. Погуляешь у нас. Вместе поохотимся с ловчими птицами...

Ербол, поддавшись уговорам Абая, на миг заколебался. Стал рассуждать вслух:

- Конечно, поехать было бы хорошо. - Но, немного подумав, продолжал дальше: - А дело-то останется не сделанным! Нет, так я не могу!

Вскоре Ербол, распрощавшись с Абаем и его спутником, отделился от них и затрюхал на своей кобыленке в сторону

Колькайнара. При прощанье он так же широко и белозубо улыбнулся, как и при встрече. Абай, покоренный добродушием и сердечностью молодого джигита, с сожалением расстался с ним и долго смотрел ему вслед. Ах, какой счастливчик этот Ер-бол! Если захочет, он может хоть каждый день видеть Тогжан! Ничто не помешает ему, ведь он близкий родственник ее. Но ему, кажется, вовсе не нужно такого счастья. Вон, скачет себе, удаляясь все дальше, с неизменным весельем и с бодрым настроением в душе - даже издали это заметно по его спине, по растопыренным в стороны, подпрыгивающим локтям. И с ним вместе удаляется вновь появившаяся было надежда оказаться рядом с Тогжан.

2

В Карашокы Абай и Карабас прибыли после полудня. Возле просторной белой юрты Кунке стояло на привязи много лошадей в богатой наборной узде, под отделанными серебром седлами. В Большом доме шла какая-то сходка.

Карабас сказал Абаю, посмотрев на тавра у лошадей, что собрались люди не из дальних мест, стало быть, сбор местного значения.

- Это люди из родов Жуантаяк, Топай, Иргизбай. Обычная сходка. Но кони уже оседланы, значит, сходка закончилась, и все собрались уезжать. А это значит, Абайжан, что мы с тобой прозевали обед!

Абай вошел в дом, юрта была полна народу. Он с порога произнес общий салем. На высоко подложенных, в несколько слоев, стеганых одеялах сидел отец, глыбой возвышаясь над всеми сидящими возле него; он сидел в распахнутой белой рубахе, волосатая грудь наружу.

Уже одетые к отъезду люди попивали кумыс на дорожку и слушали последние наставления Кунанбая. Были и поднявшиеся уже на одно колено, накинувшие на голову шапки, готовые тут же встать и выйти из дома.

Присутствующий народ хотя и ответил на приветствие сына мырзы, но никто не стал любезно расспрашивать его о здоровье, о делах. На краю стеганого одеяла, постеленного для гостей, сидела байбише Кунке, которая должна была разливать кумыс. Но она усадила рядом Жорга-Жумабая и поручила это дело ему, что и проводил он умело и расторопно: взбалтывал кумыс длинным черпаком, наливал в чаши. Подсев к старшей матери, Абай прослушал последние слова отца.

- Меня хотят уверить, что все тихо-мирно, никто ничего не затевает. Допустим, я поверю, во вред себе, но поверю, ну и что с этого? - вопрос его прозвучал почти как угроза. - Кому от этого будет польза? Нет уж - не буду никому верить, а постараюсь поверить тому, что увижу собственными глазами. А пока потерплю. И кто мой истинный друг, - и тут Кунанбай повел своим единственным глазом от тора до порога, цепким взглядом окидывая каждого, задерживаясь на лицах старшин из родов Жуантаяк, Топай, сидящих рядом с ним, - кто истинный друг, тот будет терпеть вместе со мной. Терпите, ничего пока не предпринимайте, но будьте готовы ко всему! А когда я сяду на коня, тогда и будьте рядом со мной! Если так поступите, будет доволен Бог, буду доволен и я. Вот пока все, что я хотел сказать. Ни просьб других, ни пожеланий особых у меня нет, - так завершил мырза.

И эти последние слова прозвучали как начальственное разрешение: «Все, можете идти».

Сидевшие в юрте дружно одобрительно загудели. Раздались отдельные возгласы:

- Да будет по-твоему!

- Да будет так, как ты сказал.

- Считай, что мы поклялись!

- Будем стоять за тебя!

Абай слушал, смотрел и думал: похоже, клятву ему дают. Наверное, собрал всех, чтобы увериться в их преданности. Вспомнил слово «друг».

Но эти люди, которых отец назвал друзьями, которые клялись ему в верности, все до одного были новыми, незнакомыми Абаю.

Раньше на их месте, на таких же сходках, были привычные, близкие люди, такие как Байсал, Каратай, Божей, Суюндик, Тусип.

...Сегодня не было ни одного из них. Не было даже Кулынша-ка, к которому Абай ездил недавно. Тут что-то затевается другое. И кто эти новые друзья? Куда делись старые? Наверное, зреет очередной сомнительный замысел.

По возвращении из Каркаралинска Абай полагал, что вражда прекращена, примирение враждующих сторон состоялось принесением в жертву маленькой Камшат. После этого больше никаких слухов, ни больших, ни маленьких, в народе не ходило. Не было, кажется, и событий, вызывающих всякие кривотолки и тревоги.

Почти все участники схода уехали, остались несколько аксакалов, с которыми Кунанбай хотел о чем-то посоветоваться. Среди оставшихся, почувствовал Абай, все еще не спало некое внутреннее напряжение.

Абай еще долго не мог подступиться к отцу с отчетом о совершенной поездке к Суюндику. Но, наконец, улучив минуту, сын смог сбросить со своих плеч бремя ответственности. Абай после этого намеревался сразу отправиться в Жидебай и ночевать уже там. Когда он испросил об этом разрешения у отца, тот резким тоном ответил:

- Ты что, девочка, которая привыкла играть в куклы возле матери? Тебе больше по душе быть среди баб, чем рядом со мной? Здесь ты видишь людей, вникаешь в умные разговоры, получаешь хорошие уроки жизни. А там чему ты можешь научиться?

Слова