Путь Абая. Книга II - Мухтар Омарханович Ауэзов

Домой собрался лишь тогда, когда на джайлау началась подготовка кочевки на склоны Чингиза. На этот раз с ним поехал только Баймагамбет, Ербол остался на джайлау до откочевки аулов на осенние пастбища.

Выехали они под вечер, на ночь глядя, и до утра успели одолеть перевал, спуститься к подножию Чингизского хребта. Ехали дальше без перерыва, несмотря на жару и духоту, чем встретила их степь. И уже к полудню достигли урочища Акшо-кы, где строился новый зимник Абая. Когда он весной уезжал отсюда, здесь только возводились стены, а теперь на одном из невысоких холмов возвышался уже подведенный под крышу дом, окруженный хозяйственными постройками. Абай и Байма-гамбет подъехали к новому подворью, спешились у запертых ворот и вошли на широкий двор через открытую калитку.

Зимник полностью был отстроен, но еще ни одного человека в нем не было. Абай с нукером направился к жилому дому. Оказавшись в большой, длинной прихожей, Байгамбет сразу же принялся расхваливать высоту стен и надежность крыши постройки. Абай молча, неторопливо обошел весь двор, осмотрел сначала хозяйственные постройки, начав с двух складских помещений для хранения продуктов и большой коптильни с вытяжной трубой, расположенных с правой стороны хозяйственного двора.

Постройку вели Оспан и Айгерим. Но план жилого дома и хозяйственных построек Абай начертил сам, и теперь проверял покомнатно, так ли все исполнено, как задумывалось. Рассматривая дверные и оконные проемы, он вспоминал свои чертежи. У Баймагамбета не хватило терпения следовать за Абаем, опередив его, нукер убежал вперед и быстро рассмотрел весь дом. Он привел Баймагамбета в полный восторг.

- Оу, Абай-ага, вы только посмотрите сюда - настоящий городской дом да и только! И потолок дощатый, и печь большая, с дымоходом!

Абай все так же неторопливо, любуясь и радуясь увиденному, проходил по комнатам. Ему тоже понравились комнаты, что расхваливал Баймагамбет. Лучшей комнатой в доме оказалась угловая, самая дальняя. Вход в нее был из длинной передней. За угловой, напротив нее, находилась небольшая комната, ею заканчивалось одно крыло дома, в котором должны были жить Дильда с детьми и мулла, их учитель.

Другая половина дома, с выходом в общую прихожую, предназначалась для него и Айгерим - так было по плану Абая. Но оказалось, что Айгерим изменила этот план, и у этой половины дома был отдельный вход, с противоположного угла дома, и к этому входу пристроена не предусмотренная Абаем просторная отдельная прихожая. Абай сразу понял: это сделано Айгерим для того, чтобы не сталкиваться с Дильдой.

Среди палящей степной жары в доме сохранялась благодатная прохлада, и это несло облегчение разгоряченному телу. В комнате Айгерим, предусмотренной в плане Абая, он постоял дольше всего, с приятностью в душе представляя, как и где будут размещаться ее красивые сундуки, висеть ковры и войлочные тускиизы, где встанет супружеская кровать. Закрыв глаза, он представлял колыхающийся разноцветный полог, отгораживающий спальное место.

Баймагамбет пробегал все это время по двору, все осмотрел и вернулся в хозяйский дом, веселый и довольный. Все ему очень понравилось, понравились и помещения для байских слуг и работников, для нукеров, таких же, как он, Баймагамбет. Слушая его, Абай двинулся дальше, неторопливо осматривая все помещения подряд. Усталое тело после целой ночи верховой езды по горам, через перевал, сейчас отдыхало, ноги разминались, пока они медленно ходили по прохладным помещениям, переходя из одного в другое... Из внутреннего двора вели отдельные ворота на большой скотный двор, и там передний загон был для верблюдов, дальше - для коров, к ним были пристроены две просторные овчарни со множеством подпорок, с низкой кровлей, в которых были устроены круглые отдушины. Далее тянулась длинная конюшня, с отдельным въездом. Это было высокое добротное помещение, очень вместительное, верховых коней предполагалось держать довольно много - и для себя, и под седло для многочисленных гостей. Конюшня на широком проходе была уже без всяких подпорок, чтобы не расшибались о них лошади. Лишь вдоль стен тянулись ясли для сена и были устроены станки для особенно дорогих породистых скакунов.

Напротив скотных дворов, выведенных за отдельную ограду, рядом с жилым домом стоял просторный амбар для хранения продуктов, с широкими въездными воротами, построенный из самана в виде юрты, с круглой шатровой крышей. За амбаром был выстроен каретный сарай для повозок и саней.

Солнце уже перевалило за полдень, когда они закончили осмотр новостройки зимника. Кони, которых они по приезде напоили у колодца и, стреножив их и сняв с них седла, отпустили попастись, ушли довольно далеко, Баймагамбет отправился за ними.

Перед его уходом Абай сказал:

- Счастья, благополучия этому дому! Иншалла! Ты же знаешь, в каких трудах и заботах строился он, но мы с тобой не могли взять на себя эти труды, все взяла на себя славная Ай-герим! Она так постаралась, золотая моя, ты видишь, с какой работой справилась!

Баймагамбет долго ходил за конями, оказывается, путы наложил он на них слишком свободные, и они, стреноженные, ушли далеко. Абай ждал его с беспокойством и нетерпением, ему уже скорее хотелось попасть в аул Айгерим в урочище Ойкудук, недалеко от Ералы, куда аул откочевал. И, досадуя на нукера за его задержку, Абай одновременно непрерывно думал об Айгерим.

Его одинокий аул, отставший от всех других, что ушли за перевалы Чингиза на джайлау. Одинокий островок жизни среди степной пустыни, уже выжженной и пожелтевшей. Вокруг безграничные просторы безлюдных степей, полыхающих зноем одинокого в небе солнца. Степь тоже одинока и безмолвна. Ее голубые миражи - это сны и видения вечной степи, сказочные видения наяву, появляющиеся и исчезающие в воздухе яркого знойного дня. Абай созерцает мираж и представляет себе свой крошечный аул, притулившийся где-то у подножий этих величественных, колоссальных башен и стен города-миража. Сказочен, прекрасен мираж, но обманчив. Голубые грандиозные дворцы с башнями и куполами - призрачны. Они - суть порождения пустоты, и обещания сказочного счастья миражей - пусты. И видится Абаю, что от земли оторвалась более темная полоска какого-то воздушного сгустка и вознеслась в небо, и в этой полоске - о, диво! - можно ясно различить мирно пасущиеся стада овец и колышущийся на ветру караганник. И не аул ли