Путь Абая. Книга II - Мухтар Омарханович Ауэзов

с нелюбимым человеком, я стал отцом милых детей, которые дали мне утешение. Но тоска в душе моей не угасает, тайная печаль не становится меньше. Как-то однажды я увидел во сне Тогжан, она пела. Проснулся и в полудреме продолжал слышать ее пение. Мне почудилось, что это живая Тогжан разбудила меня своим пением. Но это оказалась девушка, необыкновенно похожая на Тогжан, и со дня нашей встречи этот человек стал для меня и ожившей мечтой, и красотой, и музыкой, и опорой души моей в этой жизни, и всем моим земным достоянием. Сейчас, когда я задерживаюсь в городе, по непонятным для многих людей причинам, никто из них не догадывается, как сильно я тоскую по своей жене Айгерим, которая пришла ко мне, заменив утраченную Тогжан...

Сказав это, Абай погрузился в долгое, выразительное молчание.

Салтанат сидела, смиренно опустив голову, словно застыв перед ним в благодарственном поклоне. Они обменялись сокровенными душевными тайнами. Больше ничего говорить было не нужно. У девушки не много будет счастья, когда выйдет замуж за нелюбимого, чуждого человека, но именно поэтому Абай не хотел легкомысленно воспользоваться ее чувствами, как это сделал бы какой-нибудь беспечный аульный джигит. Не хотелось ему и хоть в чем-то быть небезупречным перед Айге-рим. Открыв перед ним двери тюрьмы, совершив решительные действия, не свойственные в степи женщинам, Салтанат возвысилась в глазах Абая, и он решительно отмел все те лукавые поползновения, всякую двусмысленность в душе своей, что явились бы не безупречными и в отношении Салтанат.

Она с глубоким, тихим вздохом восприняла все, что он не высказал вслух. В руке у нее появилась домбра, Салтанат протянула ее Абаю со словами:

- Прошу вас, спойте своими устами ту песню, которая нравится мне.

Абай не заставил себя ждать, он спел песню, посвященную Тогжан: «Сияют в небе солнце и луна...» и затем, не меняя напева, продолжил песню другими словами, теми, что встрепенулись и взлетели в его душе в минуту сложного, высокого волнения.

Это была песня-рассказ об их чудесной, странной, словно пронизанной светом лунной ночи, необыкновенной встрече. Она не забудется для каждого до конца их дней. Печальная повесть об одиночестве молодости не забывается. Их повесть навсегда останется тайной только двух сердец, и никто из них не отречется от своих чистых чувств и высоких откровений. Драгоценный жемчуг их дружбы будет сиять в их жизни, хранимый в потаенном уголке души каждого. Песня звучала долго, словно никак не желая умолкнуть.

Ербол, находившийся в передней комнате, словно страж покоя двух молодых людей, услышал голос поющего Абая и решил, что пора зажечь лампу и внести к ним в комнату. Ербол велел Баймагамбету сходить за лампой, и когда тот принес ее, вошел в женскую половину дома, где и находились Абай и Салтанат. Они сидели на том же сундуке, на прежних своих местах, как оставил их Ербол, только теперь Абай в руках держал домбру, играл на ней. Он заканчивал свое пение, когда в комнату вошел Ербол с лампой. Бросив внимательный взгляд на поющего друга и девушку Салтанат, Ербол не заметил на их лицах того, что должно быть на лицах у влюбленных, оставленных на долгое время наедине, - лица у обоих были слишком спокойны и безмятежны...

С появлением света в доме все в нем оживилось и пришло в движение. Забегал по комнатам к прихожей и назад о чем-то хлопочущий Баймагамбет. Появилась женская прислуга, подготавливая дастархан к чаю. И как раз вскоре вернулась Макиш, с нею и остальные.

Вечер продолжился пением Абая и Ербола, они пели по очереди и вместе, пели по просьбе байбише Тыныбека и остальных женщин. Салтанат в общий разговор не вступала, сидела со сдержанным видом, отрешенным даже, и только оживилась, когда запели джигиты. Она заинтересовалась тобыктинской манерой исполнения песен и кюев. И уже поздним вечером, когда в комнате Макиш народу заметно поредело, а потом вдруг на какую-то минуту Абай и Салтанат остались снова одни, девушка сказала ему:

- Как быстро прошел вечер! Словно одно мгновение. Но я так много получила от вас. Ваши дружеские чувства, ваш благородный ум, ваше открытое сердце и чистота ваших мыслей - все для меня необычно и все не так, как с нашими джигитами из аула. Я благодарна вам за вашу искренность. И ничего, кроме благодарности, никакой обиды или досады, я не чувствую к вам. Вы не такой, как другие, у вас другая жизнь. Будьте счастливы в этой жизни - всегда, во все свои дни! Будьте счастливы! Иншалла!

Абая поразили сила ее чувств, прямота, великое самообладание. Эта одна из красивейших, знатных, видных девушек степи была необыкновенно умна. Он не посмел ничего сказать ей в ответ, боясь каким-нибудь единственным неосторожным словом разрушить тот высокий настрой сердец, что возник между ними. Иншалла, пусть навсегда останется между ними эта высота!

Она отошла к окну и долго вглядывалась в темноту наступившей ночи глазами, полными слез...

Приблизился день отъезда Абая в степь. Во все предыдущие дни он постоянно навещал Михайлова. Однажды, возвращаясь откуда-то домой, он завернул к нему, и тот встретил его у порога дома, держа в руке раскрытую книгу. Одет он был в просторную полотняную одежду, в распах которой открывалась могучая волосатая грудь. Поздоровавшись, Евгений Петрович тут же подхватил Абая под локоть и повел коридором к своей комнате, на ходу говоря ему:

- Кунанбаев, я приготовил для вас книги не только русских писателей, но и по разным направлениям знаний.

Он подвел его к столу, на котором лежали вороха книг.

- По каким направлениям, Евгений Петрович? - спросил Абай.

- По общей истории. По истории и географии Европы. Все это постарайтесь прочесть и переварить в течение года. Часть книг я нашел сам, а изрядную часть запишете на себя у Кузьмича в библиотеке Гоголя. Я просил подобрать для вас нужные книги и передать вам для временного использования. Пойдите к нему и возьмите их. - Так говорил Михайлов, довольный тем, как по-детски радуется Абай книгам. Улыбнувшись, Евгений Петрович добавил: - Вы же, как я понял из наших разговоров, не очень-то жаловали историю. А ведь она мать всех наук, Ибрагим Кунанбаевич!

На что Абай:

- Я читал историю ислама.