Повести монгольских писателей. Том второй - Пурэвийн Хорло

Побоялся я сказать ей, что вы совсем рядом, в Дзун-Харе, она ведь непременно тут же подхватилась бы и со мной поехала. То-то переполоху вам было бы. Да, который же теперь час? Два часа ночи. Вот и отлично. Пора на вокзал. Скоро пассажирский подойдет, — закончил Бадра.

Я встал, вытирая глаза. Хорошо, легко дышалось в ночной прохладе. Сели в поезд. Надо же!.. Как старого знакомого приветливо встретила меня та самая сердитая девушка-проводница. Куда ни посмотришь, повсюду радостные лица, дружеские улыбки…

Грузовая машина остановилась против окна нашей кухни. Дулма стоит с Тимуром и Батой, смотрит на меня, смеется. Так я снова увидел ее прекрасную улыбку — вечный огонь моей жизни.

Перевод А. Кудряшова.

САНЖИЙН ПУРЭВ

Санжийн Пурэв — прозаик. Родился в 1941 году. Работал шахтером в городе Налайхе. Окончил торговый техникум, затем педагогический институт в Улан-Баторе. Литературным творчеством занимается с 1963 года. Вышли два сборника рассказов С. Пурэва, сборник повестей «Горное эхо» (1971), роман «Камень родной земли». За последние пять лет писатель опубликовал повести «Осень в горах» (1976, русский перевод — 1979), «Вера» (1977) «Мир идет за солнцем» (1978), «Не забуду соседку», «Миражи трех гор», (1980), рассказы «Забытая пора весны» (1978, русский перевод — 1979), «Синие горы счастья» (1978, русский перевод — 1979). В 1979 году окончил Высшие литературные курсы при Московском литературном институте имени А. М. Горького.

Публикуемая здесь повесть «Осень в горах» отмечена премией журнала «Цог» за 1976 год.

ОСЕНЬ В ГОРАХ

В горной теснине, густо поросшей лесом, резво бежит речка Хара, на берегу которой приютился крохотный железнодорожный разъезд, уртон. Лишь изредка наведывается сюда кто-нибудь из дорожного управления, других гостей не бывает. Пассажирский поезд стоит здесь всего две минуты.

Круглый год доносится до уртона только шум леса да воды, и кажется, что это оторванное от всего мира местечко не могут посетить земные человеческие страсти. Но все наоборот! В двух маленьких домиках, где бок о бок обитают четыре семьи железнодорожных рабочих, витают любовь и ревность, радость и горе.

Чем выше в горы, тем плотнее смыкаются березы, осины, пихты, а за восточным перевалом начинается непролазная Хэнтэйская тайга. День и ночь без устали поспешает к большой воде говорливая речка, и каждую осень украшают ее золотые крапинки опавших листьев.

В одном доме живут начальник уртона, Муна-гуай, с женой и соседи их — семья Дэмборэла, минувшей осенью перебравшаяся сюда из Хубсугула. В другом — живем мы с мужем. Соседей у нас до того дня, с которого начинается мой рассказ, не было. Прежние уехали на работу в Гоби.

Муна-гуай всю жизнь проработал на железной дороге и всякое повидал — жару и холод, беду и счастье. У него крупный, с горбинкой нос, над которым нависают густые, сросшиеся брови. Человек он стойкий и работящий. Единственный его сын Жаргал, жадный до наук парень, учится в городе в университете. Приезжает он к отцу и матери только летом и заодно приносит радость всем обитателям уртона. Получив весть о предстоящем приезде сына, Муна-гуай встает раньше жаворонков, а ложится, только когда по звездам уже угадывается полночь. Зато после прибытия сына спит Муна-гуай несколько дней кряду так, словно сын привез ему из столицы в подарок долгожданный, крепкий сон. Изредка проснется, чтобы чайку хлебнуть, и снова на боковую.

В этом заброшенном, тихом уголке самые молодые — это я и муж мой Цэнгэл. У нас с Жаргалом маленькая разница в возрасте, и мы как-то запросто перешли с ним на «ты», стали друзьями. Частенько проводил он в нашем доме целые дин. Приходили его старики, Дэмбэрэл с женой, все вместе усаживались мы за стол, и вот так, весело и быстро, пролетало лето. В последнее лето привез Жаргал гитару, и показалось нам, что в нашу глушь прикатил настоящий эстрадный ансамбль. Стоило парню длинными, тонкими пальцами тронуть струны и запеть молодым, сильным голосом, деревья и те как будто притихали, вслушиваясь, и даже небо становилось ласковее и нежнее.

Но ближе к осени, когда приходило время отъезда Жаргала, нам становилось грустно и тоскливо — не важно, какая на дворе погода — солнце ли светит, дождь ли поливает. Шум колес приближающегося поезда отдавался у нас в сердцах, Жаргал на прощанье махал рукой из окна вагона, и словно уезжали из нашего уртона все радости, оставляя нас осиротевшими среди бескрайней тайги. Поезда продолжали идти мимо нас, как прежде, но мы их не замечали — ждать все равно было некого. С рассветом выходили мы на свой участок: где подгнившую шпалу заменить, где полотно подправить.

Вот уже три года, как мы с Цэнгэлом живем здесь после окончания школы железнодорожных рабочих. Быстро они пролетели, но только порой спохватишься — неужто мы в этой глухомани так давно?

Весна в этом году выдалась поздняя, ненастная. Чуть не каждый день валил мокрый снег, нагружавший ветви деревьев, которые этой тяжести не выдерживали. Все наши тропинки в лесу были завалены сломанными ветками. Однако река, зимой до верховьев скованная льдом, теперь даже по ночам не замерзала. Случалось, слышали мы сороку из лесу, словно оповещавшую, что природа жива.

И вот как-то раз, когда в ожидании магазина на колесах мы с Цэнгэлом прикидывали на бумажке, что бы купить, к нам вдруг ввалился в сдвинутой на затылок шапке Муна-гуай. Пар поднимался у него над залысиной, брови встопорщились до самого края лба. Чуть не приплясывая от радости, он объявил:

— Ну, детки мои, готовьтесь новую семью встречать!

У нас рты от изумления раскрылись, так истосковались мы по новым людям. Цэнгэл даже карандаш выронил, но опомнился из нас двоих первым:

— Семья, говорите, приезжает? — и посмотрел на меня.

Муна-гуай провел рукой по лицу от самой залысины до подбородка, вытирая пот, и подтвердил:

— Точно, семья! И вроде ребеночек у них есть…

Эта новость так меня обрадовала, что я слова не могла сказать. Никто не догадывался о моих страданиях, о том, как я хотела стать матерью. Цэнгэл, в раздумье поглаживая плечи, предложил старику табурет:

— Присядьте, Муна-гуай.

Муна-гуай снова вытер пот со лба и весело продолжал:

— Только что начальник из города звонил, доволен, что новая семья приезжает.

— А вы не узнали, откуда они?

— Из Сайншанда перебираются. Люди совсем молодые. Начальник о них хорошо говорит, а ведь он просто так хвалить не станет — у него каждое слово береженое, на вес золота.

— Вот хорошо-то! Теперь мы с тобой… Да что мы — всем тут жить веселей будет.