Венгерский рассказ - Клара Бихари

— В самом деле, ребята, — сказал я, — вам в два часа на работу. Бросайте все, остальное мы с Региной сделаем. Вы и так устали до смерти.

— Вы с Региной?! — рассмеялся Нанди. — Ну и шутник! Так как, сначала шкаф потащим, что ли? Командуй, ты теперь начальник.

Регина осталась внизу сторожить вещи, а мы взялись за шкаф.

— Эй, старина, а ведь для чего-то существуют и ремни! — воскликнул Марер, вытаскивая из широкого кармана пальто скрученный трубочкой ремень для переноски мебели. Мне нести шкаф так и не дали, до самого четвертого этажа я только поддерживал его. Это был старый резной шкаф в колониальном стиле, с зеркалом. Когда мы поднялись на первую площадку, Нанди вздохнул и крикнул Регине:

— Жаль, что ваш папаша в свое время не высек эту махину из мрамора!

Нанди любил пошутить. Он сказал это в шутку, к таким выходкам Нанди надо привыкнуть, но я видел, что Регина скривила рот. Но Нанди уже снова тащил шкаф и ничего не заметил. Ребята знали, что мебель нам дали родители Регины.

— Разбогатеем — другой купим, — ответил я ему.

— Нам-то все равно, — кряхтя, бросил Нанди, когда мы уже втащили шкаф на четвертый этаж.

Все мы порядком взмокли от пота. Хозяйка квартиры, пожилая женщина, вышла в прихожую, накинув на плечи платок, так как мы распахнули настежь обе створки двери.

— Стену! — волновалась она. — Ах, пожалуйста, осторожней! Только летом покрасили…

Она важно, как городской голубь, расхаживала взад и вперед, напоминая голубя и своим серовато-голубым платьем, пышной грудью, и маленькими, поминутно моргавшими глазками. Вход в нашу комнату — бывшую комнату для прислуги — был из кухни. Я еще не был здесь ни разу и знал о ней только по рассказам друзей, которые во время свадебного ужина объявили, что нашли нам маленькую комнатку и это будет их свадебным подарком. Комната была несколько тесновата, но обещала быть нам приятным домом. Пол покрашен темно-коричневой краской, единственное окно выходит во двор. Поставив шкаф на место, Нанди стал посреди комнаты, вытер пот, отдышался и со счастливой улыбкой человека, довольного своим подарком, спросил:

— Нравится, старик?

Я не только тогда, но и раньше уже, и в течение всего дня, даже во время свадьбы, уже знал кое-что, но старался не думать об этом. Совсем не хотел думать об этом. Но когда эта мысль все же настигала меня, я снова твердил себе: «Но ведь еще ничего не случилось, как-нибудь все улажу». А ведь я знал, что не улажу, потому и гнал эту мысль прочь из головы. Вот как сейчас вижу, стоит передо мной Нанди, уставший, потный, веселый, — и какой же чепухой кажутся мне все мои тревоги!

— Вы самые лучшие друзья на свете, — сказал я. — Никогда мне не отблагодарить вас как следует…

Нанди сразу стал серьезным.

— Кончай ныть! Вот как двину по заду… Конечно, это вам не двухкомнатная квартира с холлом, — развел он руками.

— Двухкомнатная с холлом? — повторил я. — А есть и такие?

На это мы все рассмеялись. Нанди обнял меня за плечи, и мы пошли вниз за оставшимися вещами. А я опять подумал о том, как хороша наша дружба и как многим я обязан Нанди и Мареру: ведь это они научили меня ремеслу. А потом — три года вместе!.. Это Марер повел меня впервые к хорошему портному, это у них я праздновал свое первое в городе рождество… По воскресеньям мы с Марером вместе болели за Нанди на футбольном поле, вместе тихо потягивали пиво… А теперь вот эта комната. Мне так хотелось сказать обо всем этом друзьям, когда мы с грохотом мчались вниз по лестнице, но тут мне снова вспомнилось то, что я знаю уже не один день… У меня сжалось горло и пришлось остановиться.

— Ну что с тобой, старик? — спросил Нанди, вдруг остановившись и глядя на меня снизу. Вот когда мне надо было рассказать все, по крайней мере ему. Да и Мареру тоже. С каждой минутой, с каждым часом было все большим свинством, что я не говорю им. Но, увидев улыбающуюся физиономию Нанди — с таким лицом он выходил после матча из раздевалки, — я ничего не сказал. Мы с Марером обычно ожидали его у калитки возле плаката, намалеванного от руки. «Ну и показал же ты сегодня класс, Нанди!» — говорили мы. Мы всегда так встречали Нанди, независимо от того, хорошо он играл или неважно. Это был не обман, не лицемерие, просто мы действительно считали его превосходным игроком. А Нанди только рукой махнет да скажет: «Не мелите чепуху!» А через несколько минут, уже в заводском клубе, спросит: «А что, и вправду хорошо было?»

— Ничего, — ответил я, глядя на расплывшееся в улыбке лицо Нанди, — ничего не случилось, просто мне показалось, что кто-то позвал меня сверху.

И я внезапно замолчал. Испугался и замолчал. «И зачем я сейчас вру? Зачем? Вместо того чтобы все откровенно рассказать, еще и вру!» Я не смел взглянуть Нанди в глаза и, обогнав его, помчался вниз по лестнице; помню, я громко болтал всякую ерунду, что сначала, мол, не стулья нужно нести, а разную мелочь; что, когда у нас не будет топлива, мы сожжем ножки от ломберного столика… Говорил я очень громко и излишне быстро, размахивая руками. Но ни один из друзей не заметил моей растерянности — я-то следил за выражением их лиц. Мне и хотелось, чтобы кто-нибудь из них спросил, что со мной, и добился бы от меня ответа, но в то же время я очень боялся этого. Я все время как бы видел себя со стороны.

Наконец все вещи были перенесены, и Регина могла подняться в комнату. Нанди подошел к хозяйке.

— Ну, тетушка, вот мы вам и привели выпавших из гнезда воробышков, — проговорил он, закуривая, и, неудачно затянувшись, закашлялся. — Думаю, такими мы обрисовали их, не правда? Хлопот вам с ними не будет. Ну что ж, все в порядке?

Хозяйка улыбнулась, посмотрела на меня, потом на Регину; ее взгляд на миг задержался на коротком плаще Регины, не прикрывавшем колен. Поправив на плечах платок, она кивнула:

— Все в порядке. Комната оплачена на три месяца вперед.

— То есть как? — удивился я. — Я вам ни филлера не давал.

— Вот он заплатил, — ответила старуха, показывая на Нанди.

— Не я. Бригада. Это входит в наш свадебный подарок, — пояснил Нанди, смахивая пепел с сигареты в спичечную коробку.

— Ну что ж, пошли! Или будем стоять здесь