Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская

Дальше пришлось умолкнуть: пришла официантка. Емельянов заказал салат и повторил, когда девушка упорхнула:

– Я нашел клад. Монеты, рубины… Огромные деньги, что тогда, что сейчас. Но брать не стал. Я… я хотел сам богатства добиться.

– Во дура-а-ак, – протянул Королевич и жадно спросил: – А дальше?

– Закопал там, где нашел. А потом мы отсюда уехали.

Емельянов замолчал и через силу продолжил:

– Только я знаю, где это место. И я покажу тебе. Я отдам тебе клад – если ты оставишь Машу. Навсегда.

Королевич моргнул. Затем, прищурясь, смерил Емельянова взглядом.

– Оставить Машу. Навсегда, – с расстановкой повторил он и, взяв ручку, крутанул ее в пальцах. – А ты не врешь? Да вроде не врешь. Ты же у нас хороший, правильный мальчик…

Ручка крутанулась еще раз. И еще. Емельянов томительно ждал решения, весь превратившись в слух.

Но вот Королевич все обдумал, прикинул… и наконец кивнул.

– Старинный клад за нашу Машу. А давай! Я согласен!

Пружина, засевшая внутри у Емельянова, чуть расслабилась.

«Клюнул».

– Только учти, Емеля, – улыбаясь, негромко добавил Королевич, – Если все же наврал – убью.

– Не наврал. Дай слово, что оставишь ее. Поклянись.

«Знаю, что так твоя клятва – ничто. Но нарушить ее не позволит Щука».

– О’кей, клянусь, – легко поклялся Королевич. – Бери свою Машку с потрохами. А я кого получше найду. Ведь правду говорят, – добавил он, когда вернулась официантка, – что в Самаре самые красивые девушки…

Девчонка порозовела. Королевич же, подмигнув ей, оплатил счет и встал.

– Приходи через час, обсудим детали. А пока…

Королевич осклабился.

– Не грусти, Емеля. Получишь свою Марью-царевну. Как в сказке, – сказал он и загоготал.

Емельянов вдруг похолодел.

Королевич так и смеялся, пока шел к выходу. Проводив его взглядом, Емельянов невидяще уставился на салат. Внутренности скрутило в морской узел, в ушах зазвенело, когда нехорошее предчувствие захлестнуло, окунув в водоворот мыслей.

«Я не Емеля».

Кулаки сжались.

«Я – Иван-дурак».

Кинув на стол купюру, Емельянов встал и отправился к себе. Лицо его было бледным, но решительным.

Он еще не знал, что будет делать с этим. Но он обязательно придумает.

А сперва – позвонит на работу.

– …С тех пор гора Тип-Тяв так и называется, – закончила Манчиха и потянулась.

Емеля, что сидел рядом с ней, покосился на свою болячку.

– Манчих…

– А?

– Ты про гигантских щук что-нибудь знаешь?

Манчиха задумалась и просияла.

– Знаю!

Емеля сглотнул. Болячка вдруг нестерпимо зачесалась.

– Читала, один немецкий император однажды поймал щуку. Ее гейльброннской назвали, по местному городу. Выловил, нацепил на нее колечко… – усмехнувшись, Манчиха щелкнула сережку. – А потом, спустя два века, ее поймали опять. Здоровую, больше пяти метров! Но…

– Что?

– Это липа была. Скелет потом изучили, выяснили, что он из нескольких состоит: из костей обычных щучек.

Емеля закусил губу.

– А еще, – добавила Манчиха, – есть северные легенды. А может, и не легенды. У папы монография одного русского этнографа есть, Богораз фамилия. Он когда-то чукчей изучал. Так вот, там всякие щуки упоминаются. Одну местные называли: «Кусливая рыба». Она жила в тундре, в озере. Людоедом была.

– Людоедом?..

– Угу, – серьезно кивнула Манчиха. – Человек, на самом деле, о природе еще мало знает. Может, северяне не обманывали. Может, и правда такие рыбины существовали… или существуют… Лишь бы не у нас.

– Да, – помедлив, согласился Емеля и сразу вспомнил коряжник.

Вчера, когда он очнулся, тумана уже не было. Тихо, солнечно. Лодка почти сухая, весла на месте.

А в нескольких метрах от него, зацепившись крючком за обломанный ствол, плавает удочка.

Емеля не мог сказать, сколько времени смотрел на нее. В чувство привел комар. А потом вспомнился укус твари.

Ахнув, Емеля скорей осмотрел руку. Кровь уже запеклась, и не поймешь, от чего травма: с тем же успехом мог просто ободраться о какой-нибудь кустарник. Кажется, спустя вечность он осмелился подобрать удочку и уплыть.

А дальше… Дальше Емеля так и не смог рассказать хоть кому-то о Щуке.

– Все, я удить! – объявила Манчиха. – Ты со мной?

Емеля не ответил. Затем все же встал.

– Да. С тобой.

Он не струсит. Не оставит подругу одну. А то вдруг приплывет Кусливая рыба и…

«Она говорила про желания. Что исполнит твои желания», – напомнил внутренний голос, и Емеля споткнулся.

«Не думай об этом».

Легко сказать, не думай. По-хорошему, сейчас он должен был кричать всем об ужасной рыбе. Вдруг и правда людоед? С каким-нибудь воздействием на голову? Вдруг жертвы скоро будут?..

«И виноват будешь ты, – припечатала совесть, когда они уже были в лодке. – Потому что не предупредил!»

Емеля зажмурился. Тихонько позвал:

– Манчих…

– Что?

– Я…

Емеля умолк.

– Что? Ну что?

– Так, не важно, – буркнул он и стал смотреть в воду.

Манчиха уже наловила окушков, а у него до сих пор не клевало. Несмотря на переживания, это было обидно. Ведь не новичок.

В памяти вновь всплыла Щука, что сменилась картинкой из сказок: довольный парень держит в руках говорящую рыбу.

«По щучьему веленью, по моему хотенью… – вспомнил Емеля и рассеянно закончил фразу: – Вот бы поймать три здоровенных щуки…»

Его поплавок внезапно дернулся.

И пошел вглубь.

– Подсекай! – оглянувшись, завопила Манчиха.

Но Емеля и сам знал, что делать. Поборов шок, он подсек рыбину и…

– Ни фига себе! – присвистнула Манчиха, когда вываживание завершилось. – Вот это крокодил!

Емеля смотрел на крупную, кило на пять, щуку и не мог выдавить и слова.

– На простого червя поймал? Ну чудеса!

Оцепенение сменилось страхом, страх – гордостью.

А после – захотелось еще.

Спустя три часа Емеля гордо шел по улице. На его кукане висела самая большая щука, остальные, помогая ему, несла Манчиха.

Внутри сидела радость. Он смог, поймал! Да не одну! И эта радость мягко, но настойчиво оттесняла понимание того, что это Щука исполнила его желание.

Емеля тряхнул головой. Он подумает об этом позже. А пока…

– Мр-р-ау!

Из куста выскочил Васька и вцепился в щуку.

– Пшел вон! – заорал Емеля.

Радость сдуло. Внутри полыхнул гнев, что стал больше, когда кошак упрямо повис на рыбе, не желая сдаваться.

– Отцепись! – завопил Емеля, занося ногу для пинка.

– Не надо! – вскрикнула Манчиха.

Но он не успел ударить: кот бросил щуку и, выпустив когти, царапнул его по руке.

– Ай!..

Емеля уронил кукан. Щука шлепнулась в пыль, а по коже потекло горячее.

– Гнида облезлая!.. – проорал Емеля вслед коту.

– Емель, да чего ты… да это просто…

– Просто Васька? – зло перебил Емеля, повернув к подруге лицо. – Да чтоб он сдох,