Усадьба Сфинкса - Константин Александрович Образцов

я никому его не советую. Теперь мы работали вместе; леди уверяла, что ничего не скрывает, но меня не покидало интуитивное чувство, как будто я снова качусь по зеленому сукну после крепкого удара кием.

– Мне нужен так называемый Компендиум Гильдии Северной Зари, – сказала она. – По моим данным, он хранится в Усадьбе Сфинкса.

Интерес леди к старинным книгам и мистическим артефактам был мне известен; собственно, ее саму можно считать одним из таковых: семисотлетняя девушка из воспоминаний старого Зильбера, живо интересовавшаяся делами Гильдии Северной Зари. Задача звучала как дело на пару дней: попасть в Усадьбу, войти в доверие, найти книгу и ретироваться. Некоторая сложность ожидалась только вначале, но благодаря потасовке в «О’Рурке» и точному удару рукояткой «нагана» я оказался там, где было нужно. Но вот, взгляните-ка теперь на меня: минул месяц, за который я изрядно улучшил навыки верховой езды, потанцевал на балу котильон, устроил сабельную дуэль, стал причиной того, что достойная семьи Адамсов горничная влила в себя почти литр уксусной кислоты, но вместо искомой книги ознакомился лишь со старыми дневниками почившего академика, из которых выяснил, что моя юная возлюбленная, дочь владетельного лорда окрестных мест, является то ли мистическим воплощением Вечной Женственности, то ли невероятной генетической аномалией, а может быть, и тем, и другим разом.

Моя маленькая богиня с иссиня-серебряными глазами, наивно вравшая, что читала Сартра, чтобы казаться умнее. Интересно, богини так поступают?..

Впрочем, природа Машеньки меня волновала менее всего остального: нет проку переживать о том, чего нельзя изменить; а вот исполнением обязательств перед леди Вивиен обеспокоиться стоило. Невозможно было просто послать извинительную телеграмму: простите, передумал, всего наилучшего. У нее наверняка был свой агент в Усадьбе – кто-то ведь вложил мне в книгу записку, – да и вообще, леди не производила впечатление той, кто легко забывает обиды: один престарелый библиограф мог бы подтвердить этот тезис, если бы не сгорел дотла в грязном дворе-колодце. Мне нужен был Компендиум Гильдии, чтобы завершить отношения с леди Вивиен, а еще требовалось объясниться начистоту с Машенькой. Я понятия не имел, как это делать, но рано или поздно такой разговор должен был состояться. Голова от всего этого шла кругом. Я решил, что посвящу предстоящую неделю продолжению поисков, а к приезду Машеньки в пятницу или субботу ситуация так или иначе прояснится. Признаю в этом известную долю малодушия, смешанную с легкомысленным оптимизмом, но дальнейшие события показали, что никогда нельзя недооценивать силу случая.

В среду бесследно пропал Захар. Накануне вечером Никита сорвал себе голос и продул четыре раза подряд, пытаясь из Верхней гостиной дозваться своего фирса, а наутро его не обнаружилось и в казарме, куда разъяренный молодой господин ворвался, грозя карами и плетьми после того, как проспал к завтраку. Граф, весь красный от предчувствия того, как станет объясняться перед фон Зильбером, быстро выяснил, что и на патрулирование Захар не вышел: в два часа ночи он должен был сменить Праха, который в итоге пробыл в карауле до четырех утра, изматерился и совершенно замерз, пока его не сменил Петька. Стало ясно, что ситуация складывается внештатная. Первым делом с пристрастием осмотрели тумбочку Захара, но не нашли ничего, что могло объяснить его таинственное исчезновение. Граф попросил всех фирсов собраться в столовой прислуги, пока воспитанники будут на лекции – я тоже напросился на эту общую встречу, – а сам пошел докладываться в Западную башню. Все ждали молча, из кухни испуганно выглядывала Римма, там же маячил Герасим. На дощатом столе лежали скромные земные пожитки исчезнувшего Захара: теплые носки, завернутые в бумагу, несколько карандашей, стопка журналов со сканвордами и анекдотами, расческа в чехольчике, набор отверток, какая-то изрядно потертая на сгибах, сложенная старая карта и фотография, оправленная в целлулоид. На фотографии на фоне синего южного моря был запечатлен сам Захар – в желтых шортах, шлепанцах, футболке с надписью «СССР», напряженно вытаращившийся в объектив, – дородная женщина, вцепившаяся в его локоть так, как будто собралась конвоировать в суд, и четыре разновозрастные, похожие на Захара девочки со скучающими лицами.

– Его семья, – сказал Прах. – Жена и четыре дочери.

– К бабе какой-то рванул, как пить дать, – заявил Петька. – В Анненбаум или еще дальше.

Я еще раз взглянул на фотографию и подумал, что предположение не лишено смысла. Завязался не слишком горячий спор. Я взял карту и развернул ее: это был хорошо знакомый мне архитектурный план цокольного этажа и подвалов Усадьбы Сфинкса, только более старый; наверху значилось: «Здание Экспериментального филиала Института общей генетики АН СССР» – и дата: «1964 год».

Не скажу, что мне хватило одного взгляда, но со второго все стало ясно.

– Или вздернулся где-нибудь, – предположил Резеда. – Экзистенциальный кризис, такое бывает.

Петька заговорил было, но тут появился Граф, уже не покрасневший, а в белых пятнах. Он встал во главе стола, одернул китель и произнес:

– Итак, господа! Установлено, что Захар не пересекал границы территории Усадьбы: все автомобили на месте, на северном и южном контрольных пунктах его не видели, сигналы о нарушении целостности ограждения не поступали. Следовательно, он в периметре. Необходимо распределить зоны поиска. Я получил разрешение господина фон Зильбера на изменение распорядка в целях безотлагательного осуществления необходимых мероприятий, хотя я не исключаю, что поиски займут несколько дней.

Скип, как самый опытный следопыт, отправился в лес и на кладбище; с ним напросился Петька. Прах и Резеда взяли внедорожник, чтобы осмотреть пустоши и старый парк. Граф оставил за собой, собственно, саму Усадьбу со всеми помещениями, подвалом и чердаком.

– Всеволод, давай помогу? – предложил я. – Могу взять на себя подвал, я его неплохо изучил за последнее время.

Граф поколебался секунду и кивнул.

– Да, спасибо! Очень обяжешь.

– Пустяки. – Я показал ему карту Захара. – Кстати, ты вот это видел?

– Ну да, старая схема, а что?

Он смотрел недоуменно, чистыми голубыми глазами.

В подвал я спустился через вход в Восточном крыле. Непроницаемо черная промозглая тьма обняла, как старого друга, и от этих объятий я мгновенно продрог до костей. Желтоватый луч фонаря высветил узкий проход между рядами массивных деревянных ящиков с металлическими уголками. Я неспеша двинулся вперед, посматривая под ноги; в слипшейся пыли различались только мои отпечатки, оставшиеся с прошлой недели. Над головой, за пределами тьмы и метровой каменной кладки, располагался спортзал, а дальше заброшенные комнаты и переходы, ведущие к лаборатории Вольдемара. Сюда, в подвальную тишь, ниоткуда не доносилось ни звука, но и без того в последние недели в личном логове фон Зильбера-младшего царило безмолвие, и призрачный плач