Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская

Не опуская «Несквика», безумец вышел в сенки и через минуту появился снова с большим садовым секатором в руках.

– А это законно? – спросил он, остановившись на мгновение. И тут же, словно заглаживая неловкость от глупого вопроса, выкрикнул: – Так точно, понял, товарищ полковник!

Он присел возле трупа своей матери, осторожно снял с ее ног тапочки. За спиной Стрепетова Диме не было видно, что он там делает.

– Вы думаете, никто не знает, в чем ваша колдовская сила? – продолжал Стрепетов. – А я вам сообщу: просчитались вы. Сейчас я вам колдовскую силу-то оттяпаю…

Послышался противный хруст, и Алексей брезгливо отшвырнул что-то от себя. Это что-то подкатилось почти к самой лавке. Не веря своим глазам, Дима сообразил, что смотрит на отрезанный большой палец ноги с накрашенным ногтем.

– Ну что? – довольным голосом спросил Стрепетов. – Утекает силушка-то в дырочку, а? Вот так-то! А то ишь, развели тут мракобесие…

Снова секатор и снова хруст. Звягину стало совсем худо.

– А может, в печку? – спросил вдруг Стрепетов у своего невидимого собеседника.

И, видимо получив положительный ответ, поднялся и обернулся.

Их взгляды встретились.

– Полковник, полковник, одно из них ожило! Смотрит на меня, – в голосе Стрепетова послышались испуганные нотки. – Оно смотрит, смотрит… И трансформируется… Горит, да, горит, – он бросил мимолетный взгляд на свечу на полу. – Нет, соли нет больше. Всю высыпал.

Алексей замер, чуть склонив голову набок и задумчиво теребя в ладони второй отрезанный палец матери. Замер так, словно слушал чью-то длинную речь. Потом многозначительно кивнул и сказал:

– Понял, товарищ полковник. Сделаю. Есть оставаться на связи.

Палец скользнул в карман кителя. Боком, не сводя глаз с Димы, Алексей прошел мимо и снова вышел в сенки.

Вернулся он с канистрой бензина. Открыл крышку и стал понемногу выливать горючее дорожкой от газового баллона к дверям.

«А ведь он и впрямь хочет меня живьем сжечь!» – понял вдруг Звягин.

– Лешка, – окликнул он Стрепетова. – Ну что ж ты делаешь, а? Разве так можно? Ведь мы же дружили… Ведь ты же приходил ко мне мультики смотреть. Ты что, забыл? «Ну, погоди!» смотрели у меня, потом «Алешу Поповича», детворы столько было…

– Алешу Поповича, – нерешительно повторил Лешка, и по лицу его скользнула тень улыбки. Но тут же она сменилась гримасой отвращения. – Нет! Не заговаривай со мной! Ты мне ничего не сделаешь! Свеча горит! Нет тебя, нет! Тьфу!

Он снова принялся плескать вокруг себя бензин, но уже не дорожкой, а как попало. Капли горючего падали в опасной близости возле свечи.

– Стой, Лешка, стой! – взмолился Дима. – Ты вспомни, как мы вместе на покос ходили. Сколько мужиков было, а ты стог научился сверху приминать. Ты помнишь, как тебе нравилось?

Стрепетов замер на месте.

– Высоко, – совсем другим голосом проговорил он. – Все вокруг видно!

– Вот молодец, вот… ты вспоминай, вспоминай… Тебе ведь матушка же говорила, что ты умница. Худого только не делай, и все будет хорошо – так ведь говорила тебе, а?

– Нет, – сказал Стрепетов и отступил на шаг.

– Да, Леша, да. Так она говорила, ты вспомни, вспомни. Нельзя худого делать.

– Я не делаю!

– А бензин зачем, Леша? Нельзя бензин, пожар будет, а это худо, очень худо.

– Здесь нечисть! – выкрикнул Стрепетов, махнув в сторону Димы канистрой. – Здесь спецоперация! Мне полковник сказал!

– Какой полковник, Лешка? Нет никакого полковника.

– По рации сказал, – пояснил юродивый, показывая Звягину желтую коробочку с зайцем. – Полковник Свиридов, из ФСБ России…

– Да что ты, разве ж это рация? Это ж упаковка просто, из-под какао.

Стрепетов уставился на «Несквик» так, словно увидел его первый раз в жизни. Стал лихорадочно тереть коробочку рукавом. Затем в ужасе посмотрел на Диму. Затем снова на «Несквик».

– Полковник, полковник, прием! – закричал он. – Что-то происходит! Начались эти… аберрации… Она теряет форму, меняется, желтеет… Я боюсь… Что? Что? Я вас не слышу… Зачем? Зачем?

– Нет никакого полковника, – снова сказал Дима. – Это просто игра. Нехорошая игра, Леша. Не надо в нее играть.

– Нет! – взвизгнул Алесей и снова отступил на шаг, задев при этом свечу. Она упала и тут же потухла. Он метнулся было в сторону, остановился, втянул голову в плечи, затравленно озираясь по сторонам.

– Полковник, свеча потухла… Сдвиг, сдвиг, все сползает, – пожаловался он в «Несквик». Затем, точно не веря своим глазам, осторожно открыл коробочку и понюхал. Выронил ее из рук, сел на пол и тихо и горько заплакал.

8

Спустя пару месяцев участковый Хорошенко, как и обещал, приехал в гости к Звягиным. Посидели втроем за столом, выпили, помянули Коляна и Стрепетовых. Отдельно выпили за Лешку, за мир и спокойствие в его душе.

– Его, считай, сразу в психушку поместили, теперь уж, поди, на всю жизнь. Экспертиза сразу шизофрению подтвердила, – сказал старлей.

– Ясен пень – на всю жизнь, – сказал Дима. – У него же больше нет родственников.

– На самом деле есть. Старшая сестра. Она к тому времени, как у него крыша съехала, уже замужем была. Потому в Ростове и осталась. Так вот, она рассказала, что Марина Златовойская – это и есть та девушка, из-за которой у него сдвиг по фазе и произошел. И, слышь, там не просто несчастная любовь была. Она была старше его на два года, уже прожженная вертихвостка, а он – пацан пятнадцатилетний, доверчивый. Он для нее как игрушка был, забава временная. С братом своим он ее в постели застал однажды, вот что. Там, прямо на месте, и сдвинулся. Брат потом всю жизнь себя за это винил, ни с одной женщиной больше не сошелся. А Маргарита Васильевна в курсе была, Степана покрывала, а Лешке гадости про невесту говорила, все хотела, чтобы он отлип от нее, только он не верил. И, по ходу, он сам и сообщил в милицию о ее пропаже. Просто позвонил по 02. И еще – когда он пришел домой в моей форме, мать попыталась дать ему лекарство. В чае растворила, но он догадался как-то.

– Да-а, – проговорил Дима. – Вот ведь… Жалко его. Всех жалко. Никогда в жизни не слышал, чтобы человек так горько плакал. Поди ж ты, чуть не убил меня, а мне все равно его жалко.

– Ну давайте, что ли, еще по одной, да поеду я, – сказал Хорошенко.

Они выпили, помолчали. За окном, в сказочной тишине, медленно кружились большие белые снежинки.

– Красиво тут у вас, – вздохнул участковый.

– А я крестился недавно, – сказал неожиданно Дима.

– Зачем?

Дима пожал плечами:

– Ну как сказать – зачем… Шизофрения, это конечно… Но ведь был еще кто-то. Тот, кто говорил с ним через банку какао. Кто руку его со стволом на нас направлял. Был.

– Да ладно, – махнул рукой старлей. – Не гони волну. Мало ли что может психу в башку взбрести.

Звягин покачал головой:

– Нет, в случайности я не верю. Там логика была. Какая-то странная и очень злая логика.

– Ну а крещение тут при чем?

– Ну как же… Ведь должно же быть, не знаю, равновесие какое-то. Если есть такое… такая сила, то должна быть и другая. Которая ей противостоит.

– Бог, что ли?

– Как хочешь называй.

– Жаль только, что он прямых советов через какую-нибудь пепси-колу не дает, – засмеялся Хорошенко.

– Мы и без пепси-колы с ним всегда на связи, – сказал в ответ Дима.

Игорь Кременцов

Отличный способ скрыть убийство

В июле, когда зной делает из квартир духовые шкафы, Марат Палухин убил жену. Это произошло из-за другого мужчины, чьи рост, имя и вес были тщательно задокументированы в многочисленных блокнотах.

Марат до мелочей продумал варианты мести. Тщательно спланированные убийства во время сна, отпуска или приемов еды прятались в шелестящих блокнотных листах.

Блокноты Марат прятал в собственноручно изготовленном втором дне коробки с инструментами. Каждый день он ждал подходящих условий.

Они возникли.

С утра, когда солнце распалило температуру до сорока, Кошечка (так ласково Марат называл жену) легла в ванну.

Это было условием номер один.

Марат вышел на лестничную площадку и выкрутил пробку на электрическом щите. Затем он проделал фокус с карманной отверткой, закрепив ее в опустевшем гнезде. Если произойдет замыкание, ток будет идти, пока не расплавятся провода.

Условие номер два.

Когда супруга расслабилась и задремала – условие третье, – Марат включил траурно-черный фен в свиной пятачок сетевого фильтра и бросил прибор в воду.

Извергая искры и треск, фен опустился жене на промежность. От воды повалил пар. Хлопнув, рассыпалась лампочка.

– Сделай так, чтобы она умерла, Господи. – Марат