Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская

Супруга одеревенела. Задымились вздыбленные волосы. Ресницы сгорели, превратившись в крошечные спекшиеся сгустки. Один глаз закатился, обнажив голубой, в прожилках, белок.

Марат нащупал в кармане пробку и направился к щиту. Кончик отвертки превратился в оплавленную каплю. Марат извлек инструмент, морщась от запаха горелой стали.

Предохранитель щелкнул, и… ничего не произошло. Свет не вспыхнул. Видимо, проводка все-таки сгорела. На всякий случай Палухин вышел проверить еще раз, а вернувшись, встретил Кошечку.

Она стояла в коридоре, исходя паром, словно стылая говядина в микроволновке. Глаз, закатившийся под лоб, теперь смотрел в угол. Марат с ужасом понял, что белок в глазнице свернулся. Второй, зрячий глаз двигался – с ненавистью зондируя наполненную болью реальность.

Марат запаниковал. Почему-то сомнений в том, что она выживет, не было. Ведь смогла же она выскочить из ванны.

Скажет отцу… Она обязательно скажет отцу.

Шатаясь, жена шла вперед, хотя должна была рухнуть замертво!

Марат попятился, нащупывая руками то, что могло бы исправить ситуацию. Кошечка так и не поняла, что перебило ей переносицу, оставив между глаз круглый отпечаток.

Молоток упал. Супруга рухнула с третьей, новообретенной глазницей. По тучному телу пошла дрожь, а дыра стремительно заполнилась кровью.

Марат упал на колени, прильнув ухом к огромной, покрытой складками жира и буграми молочных желез груди. Там было тихо.

Срочно избавиться от тела! Ведь если фен можно объяснить фатальной неловкостью, то, что сказать о дыре во лбу?

Разумеется, избавиться… Но, как это сделать, если везде глаза и уши?

Тут же миллион голосов и три миллиона каблучных перестуков наполнили утро гулкой какофонией.

– Сейчас… Скоро он выйдет, чтобы вытащить свою стокилограммовую жену. Мертвую жену, которая отлично умела наставлять рога… Нас ожидает великолепное зрелище.

Породненные страстью глазеть – они собрались по ту сторону стен. Руки замерли у телефонных трубок. Губы напряглись, чтобы выпалить полицейским новость об убийстве. Сердца возбужденно бились, выстукивая мелодию предвкушения.

Будут ждать всю ночь… Если надо, десять, сто… тысячу ночей!

От них нельзя ничего скрыть! Они знают! Все заранее знают.

Марат бросился к ящику с инструментами. Блокноты, будто гигантские мотыльки, выпархивали из потаенного дна. Наконец он нашел то, что нужно. Этот способ скрыть убийство Марат придумал, когда узнал о другом мужчине.

Никто не узнает.

Никогда.

* * *

В двух частях мыльного раствора следовало развести гель для туалетного смыва. Получится дезинфектор с ароматом горной свежести. До обработки поверхность необходимо протереть трехпроцентной перекисью, которая окислит частицы крови…

Вердикт – продумано до мелочей.

Раздумья Марата прервал телефонный звонок. На дисплее Кошечкиного корейца LG высветилось: «папа».

В животе похолодело. Включив беззвучный режим, Марат наблюдал, как мелькают черные буквы. Зажмурившись, он взял трубку.

– Катерина? – Голос Петра Ефимовича, бывшего военного, скреб по ушам, словно наждачная бумага.

– Здравствуйте…

Закоренелые лгуны скажут вам, что лучше врать, не отступаясь от правды. Марат так и поступил, сказав, что Кошечка в ванной.

– Дай ей телефон. – Слова сквозили предвзятой нелюбовью к зятю. Разумеется, тесть был не против, чтобы дочь время от времени ходила налево.

Марат едва не выполнил приказ. Тесть имел жестяные связки человека, способного отдавать команды в самых экстремальных ситуациях.

– Нет… – Марат прислушался. В броне жесткого военного тона что-то было неправильным.

Судя по изумленному «что?», Петр Ефимович не ждал отказа.

– Не… Не могу. – Голос Марата унизительно задрожал.

– Почему. Ты. Не. Можешь? – Когда тесть говорил ТАК – чеканя слова и разделяя их колкими паузами, хотелось испариться.

Марат прислушался к дыханию в динамике. Оно было хриплым и прерывистым.

ХРИПЛЫМ И ПРЕРЫВИСТЫМ Так вот почему тесть звонит!

– Мне нужно, чтобы ты дал телефон моей дочери. Понимаешь? – В трубке прозвучало что-то, похожее на ненависть. Марат усмехнулся, отлично представляя, как действовать дальше.

– У вас сердце? – Последнее слово следовало произнести по-особому. Петр Ефимович ненавидел свои слабости, особенно если кто-то, кого он презирал, о них говорил.

Когда у отца прихватывало в груди, Кошечка садилась в машину и ехала к нему. После Чечни Петр Ефимович пережил два инфаркта.

Тесть не ответил, и Марат понял, что попал в яблочко. Разговор окончен.

– Пусть перезвонит, когда выйдет. – Слова трещали от напряжения.

– Опять болит в груди? – Это было чересчур, но Марат не мог остановиться. Волнами накатывала злоба на Кошечку и ее отца.

Тесть сбросил вызов. В динамике воцарилась тишина. Марат зло усмехнулся и ответил сам себе:

– Болит.

На кухне под лязг сковороды вспыхнула газовая горелка. Марат вдохнул аромат жареного мяса. Оно было жестким и сладковатым, словно сливки, пирожные и леденцы, которые жена обильно поедала, пропитали ее плоть сахаром.

Отличный способ избавиться от трупа. Нужно лишь добавить приправ…

* * *

Ночью сон Марата был спокоен. Он не принес никаких кровавых видений. Так спят люди с чистой, как утреннее апрельское небо, совестью.

Кошечку Марат поместил в ванне.

Напоминая диковинное, в кожистых складках, насекомое, поверх ломтей мяса лежала срезанная промежность. Марата замутило. Если пару дней назад вы совали кое-что в человека, не стоит разглядывать его расчлененным.

Сколько он съел? Килограмм? Два? Или больше, судя по острому желанию опорожнить кишечник?

Сколько времени понадобится на то, чтобы пропустить труп через пищеварительную систему, и как сократить этот срок до минимума?

А потом Марат мысленно себе поаплодировал. Он придумал, как ускорить процесс.

В ванной отыскался «Бисакодил». Выдавив из упаковки три капсулы слабительного, Марат запил их из-под крана.

– Так превращаются в говно, милая. – Марат выудил кусок бедра и отправился на кухню.

Вернувшись с жареным мясом, он насторожился. Обрубки, полученные с помощью дачного топорика, лежали так же, как раньше. Ничего не изменилось.

Марат задумался – что же его смутило?

КАК МОЖЕТ НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИТЬСЯ?

Он тщательно осмотрел мясо, количество которого не уменьшилось. Иллюзия? Или в нишу, которая освободилась, когда он взял порцию для жарки, сползли другие куски?

Наткнувшись на плоть с черной, пушистой родинкой, он похолодел. Этот ломоть спины (примерно тремя пальцами ниже левой лопатки) с утра скворчал в сковороде. Пушистое пятнышко, верно, уже растворилось в желудочном соке и «Бисакодиле».

Галлюцинация?

Квартира превращалась в духовку. Солнце подползло к зениту, щедро поливая бетонные коробки многоэтажек тоннами зноя. Градусник подтянул столбик к отметке «тридцать пять».

Просто жара. Из-за нее приходят странные мысли. Ведь не могла же Кошечка расти…

Или могла?

Марат освежил голову под струей холодной воды. Порывшись в ванне, он выудил знакомые куски, которые должны были находиться в его желудке.

Это все ему кажется…

На втором круге, он не дожидался золотистой корочки. Полусырое, с кровью, мясо и «Бисакодил» на десерт. Еда для мужей, доведенных до отчаяния.

Вернувшись в ванную, Марат остолбенел. Проклятая родинка была на месте. На своем собственном месте. Казалось, кто-то взял и аккуратно приткнул кусок, к тому же выглядевший более свежим.

Кто-то проворачивал тупые фокусы.

– Кто здесь?! – Марат бросился одергивать с окон занавески. Тщательно осмотрел углы. – Эй!

Пусто. Никого, кто мог бы подкинуть кусок лопатки. Конечно же, это другая родинка. В телесных складках толстых женщин их много.

Однако мяса не убавилось. От жары и странных домыслов раскалывалась голова.

Его хотят вывести из себя. Кто-то наблюдает и подкладывает ломти, чтобы у Марата съехали мозги.

И вдруг возникла догадка. Она родилась сама собой. Нет того, кто подкидывал ему куски! Это мстит Кошечка…

Чиркнув зажигалкой, он сел на край ванны. В полумраке виднелись обрюзгшие куски лица, утопающие в жире и крови. Глаза, следящие за Маратом, напоминали голубиные яйца в гнезде.

– Это делаешь ты, да? – Он сжал пальцы. На ощупь лицо жены было скользким и холодным, как сливовая мякоть.

Кошечка не ответила.

– Сначала ты наставила рога, а теперь… Теперь делаешь это? – Виски пульсировали болью. Захотелось в туалет.

Прихватив с кухни керамический нож, он отрезал мяса.

– Когда я не вижу… Проститутка! Ты все делала, когда я не видел. Хер тебе! – Кровавый сок хлынул в горло. Кошечка молчала. Ее безмолвие обладало черной хитрецой. Она просто ждала. Но чего?

Прожевывая, Марат показал жене средний палец.

Это было как игра в гляделки. Съесть ванну мяса не отводя глаз.

* * *

За окнами