Ночные гости - Альбина Равилевна Нурисламова

закричать, но горло сжалось и не пропустило вопль. У зверя было человеческое лицо – уродливое, маленькое, сморщенное личико с острыми зубами. Злобные глазки уставились на Мишу, а потом существо испустило тявкающий, пронзительный крик и с головой нырнуло в тоннель, который копало, и стало быстро-быстро зарываться.

Что было дальше, Миша смотреть не стал. Развернулся и побежал в дом. Казалось, тварь несется следом – догонит, укусит, вцепится мелкими зубами-пилами в ногу! Ничего не случилось. Миша вбежал в дом, кинулся к бабушке.

– Там лиса! Морда… В саду!

Он никак не мог договорить, его трясло от ужаса.

Бабушка месила тесто. Ополоснула руки, вытерла о фартук, пошла в сад – взглянуть, в чем дело. Миша хотел остаться дома, ему не хотелось больше и близко подходить к тому участку сада, но это же стыдно, да? Бабушка старая не боится, а он, мужчина, станет дома отсиживаться? Пошел следом на ватных ногах. Только напрасно боялся.

– Где, говоришь, лису видел? К соседям, верно, забраться хотела, они курей держат, – говорила бабушка, осматриваясь.

Лисы нигде не было. Как не было и прохода, лаза, который она рыла, куда закапывалась. В том углу, где Миша ее видел, рос куст смородины, никакого свободного участка, где тварь могла прокопать нору.

– Ничего не понимаю, – беспомощно сказал Миша.

Бабушка озабоченно потрогала его лоб: не горячий ли?

– Ты, может, задремал, Мишаня? Спросонок чего не увидишь.

Мальчик точно знал, что не спал, но кивнул – просто от растерянности. Да и не хотелось, чтобы бабушка думала, будто он псих. Сказав себе, что всякое бывает, Миша попытался выбросить происшествие из головы.

Но через день случилось еще кое-что. Бабушка послала внука за солью, магазин был рядом, через пару домов. Выйдя из магазина, Миша увидел, что пастух, старый дед Кося (так его все звали) гонит немногочисленное стадо коров.

И все бы ничего, да только ноги у коров были обглоданы до костей, будто неведомый хищник объел плоть от самых копыт! С костей свисали кровавые ошметки, но животным их состояние, судя по всему, не доставляло никаких неудобств. Они шли себе и шли, помахивая хвостами, а пастух что-то говорил, покрикивал, улыбался.

Через некоторое время Миша обнаружил, что лежит на земле, а над ним склонились продавщица тетя Маша и тот самый невозмутимый пастух.

– Слава богу! Очнулся! – сказала продавщица.

– Ты чего, паря, на солнышке перегрелся? – спросил дед Кося.

Миша вскинулся – коровы! Вот они, и ноги у них нормальные. Но ведь только что…

– Коров ваших обглодал кто-то, – сказал Миша, не успев сдержаться.

Тетя Маша и дед Кося переглянулись.

– Ты поменьше бы в своих интернетах сидел, – сказала она.

А старик лишь головой покачал и пошел прочь.

– Нет у вас здесь Интернета, – сказал Миша, но продавщица уже не слушала, ей пора было в магазин.

Миша поплелся домой. Может, правда, жара? На углу была колонка. Надо попить, умыться холодной водой. Миша подошел, нажал на рычаг. До приезда в деревню колонку он не видел, но теперь уж привык. Нажал несколько раз, вода полилась, бриллиантовые брызги засверкали на солнце.

Но умываться и пить никакого желания не было: в нос ударил отвратительный запах гнилых овощей. Однажды у них с мамой сгнил пакет картошки: клубни стали мягкими, из них сочилась беловатая жижа, вонь стояла именно такая, какая шла сейчас от воды.

Миша шарахнулся прочь, сжимая в руках пачку соли. Позже, отдав покупку бабушке, он снова вышел на улицу и увидел возле колонки соседку, которая преспокойно набирала воду, не чувствуя запаха.

Бабушке он ничего не сказал: не поверит, да и звучало дико. Что творится в этой деревне, думал Миша, сидя вечером за столом. Аппетита не была, в носу стоял запах гнилой картошки, но, чтобы не обижать бабушку, он поел пирожков (к счастью, с луком и яйцом, а не с картошкой).

Из дома до самого вечера не выходил, к тому же и погода неожиданно испортилась: дождь полил, похолодало, ветер истерично колотил в окна. Полное ощущение, что вместо лета в деревню забрела осень.

Бабушка принесла свой целебный отвар, поцеловала внука. Он попил, но не всю чашку, сказал, не хочет больше.

– Смурной ты сегодня, – озабоченно проговорила она. – Обидел кто-то?

– Кто меня тут обидит? Нет никого, – отозвался он.

– И правда, скучно у нас. Хочешь, в воскресенье в райцентр съездим? Там повеселее.

«Ага, веселее, как же», – подумал мальчик и отвернулся.

Бабушка повздыхала и ушла. Миша заснул быстро, но ночью проснулся. Дождь все еще шел, и сквозь его шорох слышались шаги. Кто-то бродил по двору, чересчур громко топотал, под ногами чавкала грязь. Бабушка, что ли?

Миша привстал, отодвинул занавеску. Ночи в деревне черные, не такие, как в городе. Бабушка оставляла на ночь свет на крыльце, и сейчас, в свете лампочки, мальчик увидел: по двору ходит мужчина. Нет, не ходит, а бегает по кругу, как заведенный, и в бессмысленности этого движения было нечто жуткое. Дождь лил, волосы и светлая рубашка мужчины вымокли. Странный человек кружил, опустив голову, глядя себе под…

Ноги заканчивались копытами. Самыми настоящими. Вот почему топот был такой громкий. В какой-то момент ночной человек замедлил шаг, прислушиваясь к чему-то, плавно повернул голову, уставившись на Мишу, и Миша его узнал! Это был сосед, тот, что держал «курей», как говорила бабушка. Миша видел его много раз, никаких копыт раньше не было.

Или они всегда были, только Миша прежде не мог видеть истинного обличья соседа? Мальчику пришло в голову, что и остальное может быть правдой: и ободранные до мяса коровьи ноги, и тварь с человеческим лицом в углу сада, и отравленная вода! Только до поры до времени эти ужасы скрыты, а иногда становятся видны. И бабушка знает, только притворяется. Деревня эта проклятая, неправильная, бежать отсюда надо!

Внезапно человек за окном остановился и уставился прямо на Мишу. Не мог видеть мальчика в темном окне! Или мог? Видимо, мог, потому что склонил голову и устремился вперед, побежал, оскалившись, работая локтями, топоча своими кошмарными копытами.

Миша отпустил занавеску, отпрянул и, не сдержавшись, завопил. Ждал, что стекло разобьется и оборотень ввалится в комнату, но прибежала бабушка, включила свет, а за окном, конечно, никого не оказалась.

– Я и не знаю, видел кого или нет, – говорил Миша на следующий день Боре. – Но мне кажется, с деревней что-то не то. Ты ничего не замечал?

Встал он поздно, поел и сразу отправился к Боре. Невыносимо было сидеть дома, под сочувствующим бабушкиным взглядом, гадать, пора