Зимняя смерть в пионерском галстуке. Предыстория - Эльвира Владимировна Смелик

– Час от часу не легче. – Марина Борисовна тяжело вздохнула, нахмурилась, не решаясь ни на что конкретное. – И кто поедет? Юсуф Маратович?

– Я могу, – вызвался Руслан Юнирович.

Он и помоложе, и повыносливей, и пошустрее, на местности ориентируется прекрасно, недаром же планировал туристический кружок организовать, а в школьные годы на лыжную секцию ходил. Поэтому без особого труда доберется до ближайшего поселения, там уточнит, к кому лучше обратиться, и найдет телефон, позвонит в интернат.

Ну не каменный же век! Должен же и где-то в деревне иметься хоть один аппарат. На почте или в какой-нибудь колхозной конторе.

А Юсуфу Маратовичу лучше здесь остаться. Он больше всех в местном хозяйстве разбирается, с генератором умеет обращаться, знает, где что включить, где выключить.

Марина Борисовна молчала, задумчиво жевала губы. Сразу заметно, что решать ей не очень-то хотелось, с радостью передала бы свои обязанности и старшинство кому угодно. А самое оптимальное – если бы все решилось без ее участия и без каких-то усилий, само собой.

Она в очередной раз вздохнула, посмотрела на Ладу, до сих пор не проронившую ни слова, отчасти даже с завистью, что та всего лишь вожатая, ответственности на ней по минимуму, а основная обязанность – организовать для учеников культурный досуг.

– Мне тоже кажется, что просто ждать дальше, самим ничего не предпринимая, смысла нет, – высказала Лада довольно убежденно. – Вдруг и правда про аварию никто не знает. И не узнают ведь, если не сообщить. Ну и действительно, видимо, лучше вернуться в город. По-моему, то, что предлагает Руслан Юнирович, это и правда единственный выход.

– Ну да, – признала Марина Борисовна, но скорее вынужденно, без особой охоты, по-прежнему не торопясь принимать окончательное решение. – Просто мне не нравится, что нас здесь станет меньше. А случиться еще может что угодно.

– Разве трое – это мало? – вмешался Павел. – Вполне достаточно. Справимся. Ребята же не маленькие, не беспомощные. Если им объяснить, все поймут.

– Так я собираюсь? – Руслан Юнирович опять решил взять инициативу в свои руки. Вероятно, воспитательница именно этого и дожидалась, не желая отвечать за принятое решение одна. – Даже если произойдет какая-то заминка, до темноты добраться до деревни или поселка всяко успею. А потом, может, сразу и вернусь с подходящим транспортом.

* * *

В последние дни Сарафанов неотступно ходил за Павлом, сопровождал его почти везде. Или хотя бы не выпускал из поля зрения. Он же пообещал охранять, вот и держал слово. Да и его помощь могла понадобиться Павлу в любую минуту.

Поэтому, когда тот вместе с Русланом Юнировичем опять зачем-то отправился в столовую, Сарафанов тоже оказался там. То есть не совсем там, не внутри, а рядом устроился возле распахнутой двери, как надежный часовой. И прекрасно слышал, что обсуждали взрослые, и чем дальше продвигался разговор, тем меньше ему нравился.

Особенно самый финал, когда географ произнес:

– Так я собираюсь? До темноты добраться до деревни или поселка всяко успею. А потом сразу вернусь с подходящим транспортом.

А вожатая Лада дополнила:

– Тогда надо предупредить ребят, чтобы отчасти собрали вещи и в любой момент были готовы к отъезду.

Ее слова прозвучали как гром среди ясного неба, оглушили, и Сарафанов едва сдержал желание ворваться в столовую, проорать: «Какой еще отъезд? Не собираемся мы никуда уезжать. Нам и здесь хорошо. Обещали же до девятого, а слово надо держать». Судорожно стиснул кулаки, набычился и больше думать ни о чем не мог.

Кровь тревожным набатом стучала в висках, поэтому он едва не пропустил момент, когда с шумом задвигались стулья, предупреждая, что взрослые поднимались с мест, а значит, собирались на выход. Но все-таки вовремя опомнился, отскочил в сторону, ввалился в дискотечный зал и уже оттуда украдкой наблюдал, как они проходят мимо: сначала мрачная Марина Борисовна, затем вожатая с географом, что-то обсуждая, и, наконец, Павел.

Правда, при виде его сразу выскакивать из укрытия Сарафанов не стал, подождал несколько секунд, только тогда выглянул из зала, окликнул практиканта. Тот остановился, обернулся, вопросительно приподнял бровь. Сарафанов подошел к нему, но заговорил не сразу, опять немного подождал, пока остальные взрослые исчезнут из вида, и только тогда, глядя исподлобья, уточнил глухо:

– Мы скоро уедем отсюда, да?

Павел тоже не ответил сразу, какое-то время изучающе рассматривал и, как всегда, догадался, что Сарафанов слышал, о чем они разговаривали в столовой. Но не осудил, не принялся стыдить – да, собственно, другого Игорь от него и не ожидал, – кивнул, выложил по-честному, доверительно и серьезно:

– Скорее всего. Как только Руслан Юнирович приведет помощь. Сегодня вечером или завтра.

Сарафанов, раздув ноздри, судорожно втянул воздух, протестующе выдохнул:

– Зачем?

– Ты же знаешь, с электричеством проблемы, – напомнил Павел. – Когда все наладится – неизвестно. Поэтому и решили, что лучше отсюда уехать.

И опять захотелось проорать во весь голос, чтобы все услышали и поняли, насколько это несправедливо и неправильно. Но нельзя. Сарафанов прекрасно понимал: нельзя выдавать общие секреты, поэтому зло пробормотал:

– А как же «Белые тигры»? – С отчаянием уставился Павлу в глаза, предположил: – Когда вернемся, мы ведь уже не будем так, как сейчас… Ну вот собираться. И остальное. Всё закончится? – заключил упавшим голосом, и от собственных слов спина ссутулилась, плечи осели, словно придавленные неподъемным грузом.

Сарафанов даже едва заметно покачнулся, настолько тяжелым и гнетущим являлось осознание. Ведь он только-только именно здесь, именно сейчас, когда появились «Тигры», наконец-то ощутил, что вместе со всеми, что нужен и важен. Что вот оно, то самое его, которое он давно искал и ждал.

И он так надеялся, что Павел возразит, успокоит, даже вопреки разумному пониманию, вряд ли. И всё же. Но тот напряженно сжал губы, вздохнул.

– Видимо, да, Игорь, – подтвердил сочувственно, пояснил рассудительно: – Вас же наверняка отправят в другой интернат. Где сейчас остальные находятся.

– А вы туда тоже с нами? – не желая утонуть в омуте безысходности, уцепился Сарафанов за новую надежду, но и она не удержала.

– Вряд ли. – Павел отвел глаза. – Там уже достаточно учителей и воспитателей. Тем более я и не совсем учитель.

Сарафанов внезапно ощутил, как защипало глаза, как давно стоявший в горле острый комок разросся, надавил еще сильнее, мешая дышать. Но Павел не замолчал, а всего лишь выдержал паузу, потом опять посмотрел прямо.

– Честно говоря, Игорь, – произнес уже совсем другим голосом, ровным и уверенным, –