Агнец - Светлана Скиба

Яниной выдержке можно позавидовать, она взяла себя в руки и спокойно ответила:

– Помнишь, ты спрашивал про алмысов и зуи? Так вот, они реальны, это не местные байки. Все, что вы видите в моей комнате, может защитить от них, только нужно знать, как это использовать. А я знаю, я много знаю.

– Для чего тебе вообще нужно, как ты говоришь, защищать меня? Откуда у тебя мои фото? Ты что, втихую фотографировала меня? Эти снимки сделаны задолго до нашего знакомства. Здесь что-то не сходится.

Яна демонстративно закатила глаза.

– Сколько вопросов…

Она подошла ко мне близко-близко и, взяв за руку, тихо спросила:

– Ты мне веришь?

– Чему я должна верить? Ты говоришь одно, но я вижу другое.

– Останься со мной, и я тебе все расскажу. Только ты и я, а он пускай идет.

– Пойдем, Инга, с ней все ясно, – зовет меня Влад.

Я делаю попытку высвободить свою руку, но Яна крепко держит меня.

– Не верь ему, он один из них, – яростно шепчет она мне в ухо.

– Отпусти, – твердо говорю я и дергаю руку, но она зажата, как в тисках.

– Ты останешься со мной! – шепот Яны переходит в угрожающее змеиное шипение. – Для твоего же блага. Для твоего-о‐о!

Резким рывком Влад разнимает наши сцепившиеся руки и отбрасывает Яну в сторону. Она тяжелым мешком падает на кровать, а мы спешно покидаем номер.

– Стой! – Она бросается следом, но неожиданно как вкопанная останавливается на пороге.

Ее глаза широко распахнуты, в них ярость, удивление и испуг. Она смотрит себе под ноги, и ее тело начинает трястись. Я беззвучно ахаю, увидев пепел священного кедра Бажиру, посыпанный дорожкой на пороге. Влад…

Ее полное, покрытое красными пятнами лицо перекашивается от злобы и становится устрашающим. Она беспомощно бьет кулаками в воздух, в невидимую преграду, и ее рыхлые телеса странно подергиваются, точно от судороги.

– Скоро все случится! Жрица Марууш идет за тобой! – слышу я вслед. Ее крик гонит меня вниз по ступенькам, как обжигающий огонь.

Влад был прав, она одна из зуи. Они везде, их много, их слишком много. Мой мозг кипит, и я лечу по лестнице, по коридорам, по сплетениям мыслей и страхов, и я мечтаю просто исчезнуть, раствориться, как утренний туман. Чтобы меня это не касалось, не затрагивало, отпустило.

Отпусти меня, Чулык! Отпусти…

Я не могу здесь больше находиться, я хочу уехать отсюда, переправиться по озеру хоть вплавь. Я не собираюсь здесь умирать, где угодно, только не здесь.

Моя сильная Инга вновь обретает волю.

– Тебе помочь собрать чемодан? – предлагает Влад, когда мы вбегаем в наше шале и останавливаемся около тридцать третьего номера.

– Нет, я сама. Я быстро, обещаю. – Я чмокаю его в губы и захожу внутрь.

30

Это мой номер, но что-то в нем не так. Комната будто потеряла очертания, она колышется, вибрирует, словно вместо воздуха желе. Здесь очень темно, и я рукой нащупываю выключатель. Щелчок. Ничего. Еще щелчок. Люстра слабо вспыхнула и снова потухла. Я чувствую, как липкий страх покрывает меня, и тут включается свет.

Диван, кресло, журнальный столик, даже картины с убиенными животными, вроде все на местах. Но все же чувство тревоги и нарастающего волнения не покидает меня. Этот номер страшит, пугает до дрожи в коленях. Я хочу поскорее собрать чемодан и покинуть «Кубай» навсегда.

Мне очень не хочется заходить в спальню, но чертов чемодан находится именно там. Я сделала большую глупость, что не приняла предложение Влада.

На моей кровати до сих пор возлежит куриная лапа, как напоминание о том, для чего я здесь. Это мракобесие до сих пор никто не удосужился убрать. Хотя что можно ожидать от турбазы, в которой работает Калчу и подобные ему.

Мне кажется, если я отведу взгляд от кровати, то случится что-то страшное, выходящее из ряда вон, и я медленно, не теряя из виду куриную лапу, продвигаюсь к большому платяному шкафу. Когда я оказываюсь на середине комнаты, межкомнатная дверь резко захлопывается и гаснет свет.

Безумие.

Меня накрывает паника. Я судорожно глотаю воздух ртом, но в нем будто закончился кислород. Я шарю мокрыми от страха ладонями по стене и включаю свет.

Теперь эта комната выглядит иначе. Дверь между гостиной и спальней исчезла, но там, где было окно, появилась другая.

Я оцепенело стою на месте, совершенно не зная, что мне делать. Мои лицо, шея, спина покрыты потом, я чувствую его противную прохладу. Еще немного, и я разрыдаюсь, но сейчас я пытаюсь успокоить себя, дать всему рациональный ответ.

Скорее всего, я упала в обморок и это все мне кажется. Да, наверняка в этой комнате находится что-то галлюциногенное, что и вызвало такие видения. Не стоит бояться, пройдет немного времени, и я приду в себя, Влад найдет меня лежащую на полу в спальне и спасет. Как всегда.

Из шкафа доносится тихое протяжное гудение, словно в его недрах бушует вьюга, и я вскрикиваю. Я больше не могу оставаться в этой комнате. Нет больше сил. Я хватаюсь за дверную ручку и тяну ее на себя. Впереди простирается длинный коридор, почти такой же, как в отеле, только без дверей. Мягко ступая на ковровую дорожку, я неуверенными шагами продвигаюсь вперед. Шаг за шагом, шаг за шагом я все дальше погружаюсь в неизвестность.

В конце коридора виднеется новая дверь. У меня нет выбора, я открываю ее и вхожу в комнату. Я сразу узнаю ее. Я хорошо помню розовые обои с вьющимися белыми розочками. Мне всегда хотелось раскрасить их, и я это сделала, за что была наказана. На целых две недели меня лишили сладостей (хотя меня ими и так не баловали) и мультфильмов. Это была трагедия, моя настоящая трагедия в восемь лет. Я вижу большого плюшевого медведя с оторванным и вновь пришитым ухом. Так как медвежье ухо я пришивала сама, стежки получились кривыми и неровными.

Это она – моя детская комната в родительском доме.

– Привет. Поиграешь со мной? – спрашивает меня детский голосок, и я замечаю девочку, сидящую на кровати. У нее каштановые волнистые волосы, заплетенные в два хвостика, хитрые серые глаза и нос картошкой.

– Леля… – шепчу я на выдохе.

Девочка встает с кровати и делает несколько шажков в мою сторону. Она тянет за собой на веревке что-то большое и громыхающее. Большой черный гроб.

Я отшатываюсь от нее обратно к двери, а она все идет на меня, гремя колесиками гроба.

– Мы нашли тебя. – Она улыбается мне, ее улыбка