Агнец - Светлана Скиба

Мы двинулись дальше, в глубь правого крыла коридора. Там должен быть запасной выход. Мне кажется, или я уже схожу с ума, но по мере нашего продвижения коридор стал сужаться. Все у́же и у́же… Еще совсем немного, и он раздавит нас. Вокруг все будто бы вибрирует, изображение теряет четкость, словно я смотрю на мир через тонкую ледяную корку. По лицу Влада я понимаю, что он видит то же самое.

Дверь на пожарную лестницу оказалась закрытой (тебе некуда бежать, не-ку-да-а‐а!), и Владу приходится несколько раз ударить по ней ногой, прежде чем она соизволит выпустить нас.

Когда мы только начали спускаться, было очень тихо, так тихо, что звенело в ушах, но затем появились гул и шорохи, такие жуткие, противные. Казалось, что за стенами скребутся крысы, я даже (я не схожу с ума, нет) несколько раз услышала их мерзкое попискивание. Льющийся с плафонов на потолке тусклый свет постоянно мигает, несколько раз выключается, потом снова включается и мигает, будто подавая кому-то сигналы SOS.

Вцепившись во Влада, я не отхожу от него ни на шаг, но страх то накатывает ледяной волной, то отпускает. Мои внутренние Инги тоже борются друг с другом, оставляя на мне ссадины и синяки. Я чувствую эти раны, точно они настоящие. Я уже не разбираю, что настоящее, а что нет.

Запасной выход тоже оказался запертым, и сколько бы Влад ни бил по нему ногами, металлическая дверь не поддалась. В шале имелись еще несколько выходов: с террасы, запасной с другого крыла и главный. Я думаю, нас везде ждут закрытые двери или засада, а может быть и то и другое. Главный вход находился ближе других и, по мнению Влада, был единственным открытым. Думаю, он прав и нам стоит попытаться. Возможно, если мы будем двигаться медленно и непринужденно, нам удастся притупить бдительность зуи и пройти мимо них.

Чем ближе мы подходим к вестибюлю, тем сильнее у меня дрожат ноги. Возможно, мы погорячились и нам нужно было сначала опробовать все другие выходы, прежде чем идти на такой отчаянный шаг.

У меня возникает ассоциация с двумя маралами, которые самовольно приходят к охотникам, утыкаются лбами в ружья и надеются, что их не убьют.

Глупые маралы, курки уже взведены, ножи заточены, костер распален, чтобы зажарить ваши тушки.

Когда мы заходим в вестибюль, то я сразу понимаю, что моя ассоциация становится реальной. Холодные стеклянные глаза зуи смотрят на нас не мигая, ловя каждое наше движение. Мы делаем один шаг, и они повторяют за нами, мы делаем второй, и они тоже. Желтые хладнокровные лица, лишенные чувств и эмоций, обступают нас. Их становится так много, они кружатся вокруг нас и жужжат, жужжат, как мухи цеце.

Отпусти, прошу тебя, Чулык!

Влад сильно сжимает мою ладонь, и я понимаю, что пора. Мы срываемся на бег, летим, как две торпеды. Но не тут-то было. Зуи безумны, их слишком много, и они жужжат.

Кто-то хватает меня за волосы и оттягивает назад.

– Аржан не покинет нас. Аржан не может, – слышу я.

Влада мутузят несколько человек. Среди них есть и женщины, они невысокие и жилистые, но юркие, как ящерицы. Раздается звон стекла: один из зуи, напавший на Влада, пробивает своей головой дизайнерский столик. Ваза с цветами ухает на пол, а вместе с ней и еще несколько человек. Боковым зрением я вижу, что среди них нет Влада. На светлом деревянном полу среди стеклянных осколков и черепков от вазы появляются первые пятна крови. Вкупе с раздавленными бутонами цветов они создают жуткую метафорическую композицию.

Вдруг все вокруг погружается во тьму, и вестибюль наполняется протяжным звериным воем, вытекающим из раскрытых ртов зуи. Их трясет, скручивает, точно у всех разом случился эпилептический припадок. Руки, удерживающие меня за волосы, разжимаются, и я освобождаюсь.

Что именно произошло в вестибюле, я уже догадалась позже, когда мы с Владом выскочили за ворота турбазы «Кубай». Там в эти минуты зуи корежились и визжали от боли от соприкосновения с пеплом священного кедра Бажиру.

33

Мы бежим сломя голову, а вслед нам доносятся крики.

Лес – наше спасение, звучит странно, но это действительно так. Мы врываемся в темную чащобу в надежде укрыться в ней. Не может же здесь все принадлежать зуи? Мы продолжаем углубляться в заросли, пока вопли за спиной не становятся тише, а потом и вовсе умолкают. Луна как громадный мощный прожектор висит над нами. Ее лик уже почти обрел идеальную округлость. Скоро, совсем скоро луна окрасится багрянцем. Зуи ждут этого дня, для этого у них все имеется, кроме меня. Я – то самое недостающее звено, и я понимаю, что они сделают все, чтобы добыть меня.

Я не хочу погибнуть в этом лесу, как загнанный зверь, не хочу стать чьим-либо агнцем. Я хочу жить и быть счастливой. С Владом, только с ним.

Страх время от времени охватывает меня, сжимая в своих тугих объятиях, но потом отпускает.

Мы с Владом решаем, что нам нужно найти аймак тубал. Возможно, они смогут нам помочь, я еще не знаю как и чем, но все же это шанс на спасение.

Мы не понимаем, куда нам идти, единственный ориентир – это кедры Бажиру. Я знаю, как они выглядят, я видела их на картинке. Эти деревья – огромные, похожие на пузатую башню или исполинскую морковку, увенчанную пучком ботвы.

Ничего похожего я поблизости не вижу. Я вообще ничего не вижу, здесь очень темно, и мы пробираемся буквально на ощупь. Часы Влада показывают два часа ночи, до рассвета еще далеко, и нам нужно как-то пережить эту ночь.

В глубине чащобы раздается жалобный пронзительный визг, я вздрагиваю и прижимаюсь к Владу.

– Это просто ночная птица, – успокаивает он меня.

Нас обступает частокол деревьев, они жмутся друг к другу, протягивая к нам искривленные ветви. Мы идем вглубь леса по мягкой податливой земле, вдыхая запах хвои, земли и мха. У меня такое ощущение, что за нами наблюдают, я нутром чую незримое присутствие кого-то. Кого-то страшного. Но я снова и снова пытаюсь побороть этот страх.

Вокруг нас зловеще поскрипывают деревья. Тьма полна неизвестности, в ней может быть спрятано что угодно. Это что-то уже затаилось в кустах, я вижу эти желтые глаза, вижу его зубы, но потом оно исчезает, дав возможность выдохнуть.

И появляется надежда на спасение.

Где-то я читала,