Новобранцы холодной войны - Ирина Владимировна Дегтярева

представляет. Он разговаривал с хозяином про Средний Восток. Я слушала болтовню Мэри, но выхватывала краем уха обрывки фраз. Болгарин беспокоился, что «они» пойдут на переговоры с эмиратцами, и переживал, как это понравится его друзьям. Он явно имел в виду американцев.

— Сядь ты! — Мансур дернул ее за край рубашки. — У каких американцев ты с ним познакомилась? У сотрудников Генконсульства?

— Конечно! — с легкой досадой на его непонятливость сказала она. — Я только сейчас об этом вспомнила. Даже в Центр не сообщала. Не связала с тем, что мне прислали из Центра насчет аргентинца и его контакта с Гинчевым в Германии. Да и о чем извещать? Запись диктофонная не получилась. Слишком шумно было. К тому же и я сама выхватывала только обрывки беседы.

— «Они»? — переспросил Мансур. — Как тебе представили журналиста? Что там еще было на той вечеринке? В честь чего собирались? Под каким предлогом ты там оказалась?

Кинне рассмеялась:

— Это ревность или ранний склероз? Я как врач обеспокоена.

Мансур закурил, не поддержав шутку.

— Ну я же дружу с Мэри, — напомнила Кинне.

— Она тебя сама пригласила или ты напросилась?

— Ты считаешь, они меня подозревают? — Она начала догадываться, к чему он клонит. — Думаешь, узнали об аресте аргентинца и стали сопоставлять, каким образом произошла утечка?

— Он перестал выходить с ними на связь, и догадаться о его провале несложно. Тем более у них есть агенты в Москве. Не сомневаюсь. Чтобы подстраховаться, необходимо сделать «утечку» в российской прессе. Ну скажем, что сумку с его оборудованием нашла уборщица в спорткомплексе. Стали следить и… Попроси Центр об этом на всякий случай. Хотя тебя, как мне кажется, меньше всего подозревают. Ты для них, по большому счету, обслуга, приятельница Мэри. Наверняка не вспомнят, что при тебе впроброс сказали об аргентинце. Да и по той оговорке вряд ли можно было в многомиллионной Москве, где полно иностранцев, отыскать его.

— Нашли же… — пробормотала Кинне. — Нет, я сама к ним напросилась. А болгарина мне даже не представили. Он только кивнул мне с другой стороны стола, и все. Мэри потом сказала, что это известный журналист. Как мне показалось, поводом для сбора гостей стал именно приезд болгарина.

Мансур покачал головой. Если это тот, о ком он сразу же подумал, то американцы не стали бы созывать большую компанию. Такие мероприятия проводятся тихо, с глазу на глаз. Чаще всего на конспиративной, а не в своей квартире. Если только болгарина не собирались познакомить с кем-то в непринужденной обстановке. Скажем, с Кинне, которую, возможно, взяли все-таки на карандаш.

— Он пытался с тобой общаться?

— Кивнул и дежурно улыбнулся — вот и все общение. Он был заинтересован в разговоре с хозяином, даже изогнулся весь, чтобы, сидя за столом, повернуться к нему лицом. А да, он еще пошутил, что, дескать, как бы не пришлось ему туда ехать. На что Джеймс со злой иронией сказал, что друг Колчо обычно предпочитает проводить свои расследования из более безопасных мест. Колчо! Да, так они его называли.

— Тебе показалось, что Джеймсу он несимпатичен? — Мансур сел на кровати, дотянувшись до пепельницы на маленьком круглом столике, раздавил сигарету и достал из пачки новую.

— Ты бы поменьше курил… — с досадой сказала Кинне. — Симпатии я не заметила ни с той, ни с другой стороны. Но Джеймс был явно зачем-то нужен болгарину. Заметила намек на заискивание.

— Кто еще был за столом из знакомых-незнакомых?

— Что ты взялся меня допрашивать? — Кинне встала и прошлась по комнате.

Из-под длинного подола рубашки виднелись ее щиколотки и ступни, казавшиеся черными в полутьме и на фоне белой рубашки. У Мансура защемило сердце при мысли, что Кинне могут схватить митовцы и пытать, как они сделали это с Зарифой и с его матерью. У него возникло острое желание по возвращении в Кандиль найти Авдаляна и через него потребовать у Центра срочной эвакуации Кинне. Но тут же понял, что его пламенный порыв погасит из брандспойта Александров. Мансур не волен распоряжаться судьбой агента, хоть она теперь и его жена.

— Отвечай! — сердито велел он.

Он забыл, что имеет дело с сестрой Секо. Кинне обошла кровать, улеглась со своей стороны, повернувшись к нему спиной.

— Тебе это шутки, что ли? Правильно, что Секо не задействует тебя для серьезной работы. — Мансур прошел хорошую школу язвительности у отца.

— Что ты хочешь? Я хожу к Торнтонам уже давно. Они ко мне относятся как к обслуге, ты сам сказал. Не замечают меня. Так чего ты испугался? Были все те же, кто обычно. Из Генконсульства и пара подруг Мэри из местных. Парикмахерша из элитного салона с набережной и портниха из шикарной мастерской, где обшивают стамбульских чиновников. По моим наблюдениям, Мэри просто скучно в компании мужа, и он приглашает ей дамочек, чтобы не моталась под ногами во время серьезных разговоров.

— Может быть. Во всяком случае, неплохой способ выпасть из зоны внимания митовцев. Никаких спецмероприятий по выходу на контакт с агентом, те приходят к ним в гости, — развеселился Мансур. — Квартиру на наличие устройств проверяют небось регулярно. На окнах защитная пленка. Подслушивать разве что из квартир снизу-сверху могут.

— Там их же сотрудники живут.

— Ловко! А присутствие посторонних усыпляет бдительность турецких контрразведчиков. Кто при чужих будет обсуждать серьезные дела? А они то по-испански говорят, то иносказательно… Слушай, а этих двух женщин — парикмахершу и портниху — ты давно знаешь? Нет ощущения, что они тоже держат ушки на макушке?

Кинне молчала несколько секунд, видимо, пытаясь вспомнить, как вели себя другие подруги Мэри, и вдруг засмеялась:

— Представила, что все мы подслушиваем, записываем, а когда выходим от американцев, то докладываем.

Мансур оставался серьезным.

— А представь себе, что хотя бы одна из них не простая подружка. Да еще, не дай бог, профессионал. Она же сконцентрирована не только на хозяине квартиры, но и на его гостях. Тогда не исключено, что за тобой уже наблюдают. А с учетом недавней истории, когда тебя с трудом отмазали…

— Уеду к вам с Секо в горы, — беспечно сказала она. — Они обе профессионалы своего дела, одна первоклассная портниха, а другая — виртуозная парикмахерша. Я сама однажды у нее прическу делала. Но цены в ее салоне кусаются.

— Это ни о чем не говорит, — Мансур умолчал, что его отец, будучи офицером нелегальной разведки, стриг обычных багдадцев и даже американских солдат во время оккупации Ирака. И делал это весьма умело. — Ни в какие горы ты не успеешь уехать.

— Послезавтра мы расстанемся? Ты решил