Башня из слоновой кости - Паола Барбато

части минивэна и отправляя сообщение Фьямме в «Ла Преальпина», Патриция Консолато впала в кому и не очнулась. Диагноз – отравление дигитоксином – встревожил врачей, и они вызвали из Милана бригаду криминалистов. Примерно та же участь постигла накануне Амиру Таманьи, гардеробщицу клуба D’Or, которая вернулась с работы с жуткой головной болью и которую позднее соседка обнаружила в сильных судорогах на кровати.

Об этих случаях сообщили в Милан, тогда как портье отеля «Релэ Маджоре», принадлежавшего Джерри, исчез куда тише.

– Семье скажут – «инфаркт». Его родственники, кстати, живут не в Италии.

– И что это значит? Если они иностранцы, у них нет права его оплакивать? – вспыхнула Мойра.

– Я лишь говорю, что они вряд ли потребуют тело, будет проще, если я оплачу похороны и похороню его на более чем достойном кладбище.

Прежде чем Мойра успела прочесть лекцию о приличиях, звонок раздался снова, на этот раз дважды. Был уже час ночи.

– Кто еще в такое время? – удивилась Мойра.

– Никто, друзья моего племянника, – раздраженно выдохнул Джерри. – А ведь я категорически требовал соблюдения достойного распорядка!

Фьямма взглядом попросила его проверить, и он, с нарочитой небрежностью достав из кармана пистолет, сунул его за пояс брюк и пошел к воротам. Мойра и Фьямма обменялись безмолвным взглядом, обещавшим бурную ссору, когда придет время. Как только Джерри вышел, у Мары сдали нервы.

– Трое! Я убила троих! – воскликнула она и разрыдалась.

– Да какие убийства, глупышка! – возразила Фьямма.

щелк

Фьямма бросилась к Маре, но Мойра тут же ее оттеснила.

– Ты сейчас же возьмешь себя в руки, потому что мы это уже обсуждали. Тебе жаль, и это нормально, было бы странно, если бы нет, правда, Фьямма?

– Что?

– БЫЛО БЫ СТРАННО, ЕСЛИ БЫ ЕЙ НЕ БЫЛО ЖАЛЬ!

Фьямма кивнула. Мара, плача, качала головой.

– Но все случилось там, где была я. Если бы я осталась дома… почему я не осталась дома?

– И что с того? Я тоже там была, если на то пошло. И в клубе, и в отеле была Фьямма, и Мария Грация в отеле, ну же!

– Я не понимаю, зачем они это делают! – Мара разрыдалась.

– Потому что хотят свести тебя с ума.

– Еще немного – и у них получится.

Джерри вернулся с обеспокоенным видом.

– Все в порядке. Хотите чего-нибудь покрепче, синьора? – обратился он к Маре, показывая маленькие бутылочки, зажатые в кулаках. – У меня личный запас мини-бутылочек дорогих американских ликеров, некоторые – очень редкие. Все в вашем распоряжении!

– Нет, может, просто нужно было чуть больше такта, как думаете? – парировала Мойра.

Невысокий мужчина растерянно посмотрел на Фьямму.

– Мне очень жаль. Я был уверен, что синьора знает.

щелк

Фьямма обвила его шею руками и жадно поцеловала. Мойра, не в состоянии выносить эту сцену ни секундой дольше, поднялась и потянула за собой Мару.

– Отведу ее в постель, пусть отдохнет.

– Я с вами! Спокойной ночи, любовь моя! – отозвалась Фьямма.

За их спинами послышался стук каблуков Джерри.

– Тебе пора объяснить ему кое-что, – тихо сказала Мойра, когда они дошли до прихожей у трех гостевых спален. – Например, как сообщать плохие новости, или, если он хочет таскать с собой пистолет, мог бы делать это незаметнее. Зная, что такой мужчина вооружен… У него вообще есть разрешение?

– Конечно, есть, – удовлетворенно ответила Фьямма. – На любое оружие.

– Боже, какое убожество… – Мойра почувствовала, как Мара положила руку ей на плечо.

– Мойра, хватит.

– Ладно, ладно. Просто я не выношу, когда она такая.

– Какая? – спросила Фьямма.

– Какая? – передразнила Мойра язвительно. – Послушная жена: «да, милый», «конечно, милый», «как скажешь, милый».

– А что, только Мариэле такое разрешалось?

щелк

Обе подруги замерли.

– Что ты сказала? – спросила Мара.

– Ну, в этой роли ты мой идеал, единственная совершенная женщина, с которой я знакома лично. Я делаю, как ты, и в этом нет ничего плохого, потому что ты притворялась, и я притворяюсь.

Мара распахнула дверь своей комнаты, не зная, что ответить.

– Знаешь, как ему нравится это безоговорочное, слепое, абсолютное послушание? – проговорила Фьямма, будто делясь страшной тайной. – Он просто с ума сходит. Говорит, что делать, что говорить, запрещает мне курить… А когда думает, что окончательно меня подчинил, я угрожаю уйти, донести на его махинации, покончить с собой. Закатываю жуткие сцены ревности. Иногда перестаю есть, даже попадала в больницу. И он этого не понимает. Психические расстройства для Джерри – тайна, в которую он решил не верить. Но есть я, и я настоящая, он знает, насколько я настоящая. Я трещина в его мире правил, где он всегда побеждает. И когда чувствую, что он вот-вот сломается, я прихожу в себя. Становлюсь покорной, милой, послушной. Влюбленной. Он слишком умен, чтобы верить в мою искренность, но если не поверит, ему придется признать, что я нестабильна, опасна, безумна. А он не может. Не хочет.

Она пожала плечами с той дерзкой миной, которая всегда пугала остальных четырех.

– А теперь спать, ладно? – оборвала излияния Мойра.

Они обняли Мару с привычными напутствиями: не мучай себя мыслями, это сделали преступники, им место в тюрьме, а не тебе. Наконец она осталась одна. Села на кровать в темной комнате и повернулась к стеклянной двери, выходившей в сад, где мерцали маленькие, спрятанные в траве фонарики.

издалека их не видно, браво, Джерри, я бы сделала так же

Она не злилась на него, он просто бесчувственный, как Фьямма, как Мойра, как она сама. Не всегда сразу узнаешь себе подобного. Она попыталась лечь и отдаться на милость усталости и стрессу, но не получалось. Комната была слишком большой. Передвинуть кровать у нее не хватило бы сил, а забраться в шкаф, в поисках утешительного чувства заточения, как в Башне, невозможно – это был открытый гардероб. Она ворочалась полчаса, потом час. Наконец решила выйти в сад. Открыла стеклянную дверь, и тут же зажглись автоматические фонари. Она не сделала и шага наружу, потому что посреди сада кто-то стоял.

ну вот и все

Она не испугалась. Если это Джерри, то все нормально, это его дом. Или пусть это окажется загадочный племянник, подглядывающий в окна. Она даже пожелала, чтобы это был кто-то из банды отравителей, пришедший закончить дело, чтобы больше никто из-за нее не умер. Но вот глаза привыкли к свету, и она его узнала. Ногам стало горячо, но она не успела понять, что обмочилась, потому что потеряла сознание.

Посреди сада стоял элегантный мужчина.

Эудженио Пироцци.

26 октября 2024 года

Габриэле Стефани всегда неохотно сообщал плохие новости. Вот уже одиннадцать