Аномалия, рожденная смертью - Георгий Александрович Егоров

— Выводы оставь мне. Рассказывай дальше.

— Простите. Так вот, этот здоровяк замахнулся — и получил в ответ один удар. Всё, упал. Потом двое оставшихся накинулись на мужика. А он, не уворачиваясь, дал одному слева, другому справа. Оба рухнули.

— И всё?

— Да. Три удара — и всё. Зал аплодировал. Я такого не видел никогда.

— Хорошо. Подпиши тут: с моих слов записано верно и мною прочитано. Дату ставить не нужно, она стоит в начале документа. Свободен.

Самохвалов встал, осмотрелся и подошёл к криминалисту.

— Всё снял до того, как их увезли?

— Конечно, начальник. Всё в лучшем виде.

Когда работа в ресторане была закончена, капитан вышел на улицу перекурить. Лил дождь. К ресторану подъехали две дорогие иномарки. Никто не выходил. Люди столпились у закрытого входа, не разбегаясь даже под ливнем.

Вскоре из одной машины вышел мужчина с зонтом и направился к двери. ППСник преградил путь.

— Командир, там наши пацаны. Пропусти, я их заберу, — сказал он.

Самохвалов вмешался:

— Не о «штопаных» ли речь?

— О них. Что с ними?

— Сейчас им оказывают помощь. Поговорить можно, но вряд ли они ответят.

Они прошли внутрь. Один из пострадавших что-то мычал, не в силах говорить.

— Вот я и говорил, — заметил Самохвалов. — Пройдёмте, покажу вам видео.

В комнате охраны им включили запись. Незнакомец молча наблюдал, как его «пацаны» ведут себя вызывающе, как навязывают конфликт — и как одинокий мужчина тремя точными ударами укладывает всю бригаду.

— Да ну на фиг... Этот бегемот — мастер спорта по боксу. А тот второй — чемпион Европы по борьбе. Кто ж этот мужик такой?

— Намекаете, что он тоже спортсмен?

— Говорю прямо: это был боксёр. Где он?

— Под стражей, — спокойно ответил Самохвалов и поблагодарил охранника.

Менеджер подошёл:

— Мы можем открыть ресторан?

— Открывайте. Только у меня просьба — дайте мне первым перекусить, кишки к спине прилипли.

— Конечно. Что желаете?

— Биг Мак, картошку фри с кисло-сладким соусом, вишнёвый пирожок и чай.

— Сейчас всё принесу.

— Ты серьёзно? Здесь будешь есть? Пошли лучше в нормальное место, я угощаю, — предложил незнакомец.

— А это что, по-вашему, не место?

— Да это же фастфуд. Американская дрянь. Только здоровье портить.

— Знаете, что странно? Булка, мясо, овощи — вы это уважаете? А если те же продукты сложить в аккуратную башню и назвать бургером — это уже яд?

— Ладно, хватит мне лекции читать. Отдай мне этого мужика. Я с ним просто поговорю.

— А если он исчезнет? Родственники заявят о пропаже. Думаете, я идиот?

— Да никто заявление не напишет. Слово даю.

— Всё зависит от свидетелей и состояния потерпевших. Если будет тяжкий вред, дело возбудим и без заявлений.

— Ясно... Но дай мне поговорить с ним. Обещаю — пальцем не трону.

— Хорошо. Ждите у машины, я выведу.

Самохвалов уселся за столик и с удовольствием расправился с горячей американской едой.

Теодор из Малайзии

Фёдор сидел в заднем отсеке милицейского уазика, который ухитрялся пахнуть одновременно сырым металлом, потом, колбасой и парадоксальной надеждой. Наручники, сжимающие его запястья, уже давно перестали быть просто неприятными — теперь они входили в роль. Играли скрипичной партией по пульсирующим венам, сжимали кисти так, что кожа на костяшках начала бледнеть и неметь. Руки были заведены за спину, как у плохого танцора, которого вытащили на сцену из чувства мести.

— Ну что, Теодор из Малайзии, — подумал Фёдор, глядя в мутное стекло, — вот и доигрался в Робин Гуда.

Жалеть о случившемся он, впрочем, не спешил. Всё было честно. Он ел, они зашли, хамили — он отреагировал. Кто-то плачет в таких случаях, кто-то звонит маме. А он — Федя, реагирует кулаками. Такая вот психофизиология.

Через какое-то время задняя дверь распахнулась с сухим щелчком. Пасмурный день встретил его вспышкой света, как старый фотоаппарат — слепо и равнодушно. На пороге стоял мужчина. Ни в форме, ни без формы. Просто мужчина. С чертами лица, как будто их выточили из дерева и забыли отшлифовать.

— Ты кто такой? «Обзовись», — сказал он хрипло, словно полоскал голос табачной жижей.

Фёдор прищурился, изображая культурного международного туриста.

— My name is Theodore and I'm from Malaysia, — ответил он на самом безупречным английском языке.

Мужчина нахмурился. Настоящая недоумённая тень легла на его лоб, как облако на домик в горах.

— Что за хрень? Какая Малайзия? Ты что, не русский, что ли? — удивился он и отошёл, будто услышал, что разговаривает с пришельцем.

— I don't understand Russian. Who are you and what do you want from me? — продолжал Фёдор с улыбкой достойной дешёвой комедии.

— Ну понятно. Турист, залётный, — пробормотал мужчина и закрыл дверь.

Самохвалов рядом фыркнул. Он прекрасно знал, что этот "турист" минут десять назад в «Макдональдсе» красочно и доходчиво выражался по-русски, причём в грамматически правильных конструкциях. Но вмешиваться не стал. Пусть играют.

Машина тронулась, загудела, и Фёдор ощутил, как ритм улицы сменяется подземной вибрацией — шины катили его судьбу куда-то в сторону участка.

Спустя десять минут, которые показались вечностью, уазик остановился. Дверь открылась вновь.

— Выходи, — сказал милиционер.

Фёдор встал, немного пошатываясь. Ноги затекли, как после долгого сидения в эконом-классе. Вести его стал человек в штатском, с прищуром опытного сапёра. По глазам было видно — опер. Классический. Настоящий. С сигаретой, с набором интонаций, с привычкой выжидать паузы и смотреть в душу так, будто там табельное оружие забыл.

Они вошли в кабинет. Просторный, с деревянным столом, облупленными стенами и пепельницей, которую использовали как кофейную чашку.

Фёдора усадили. Наручники оставили на руках. Вокруг было спокойно, даже уютно — как бывает уютно в чужом доме, если ты знаешь, что ты в нём ненадолго.

Опер, как полагается, не представился. Просто закурил, сел, посмотрел.

— Ну и кто же ты такой, Теодор из Малайзии? — спросил он, чуть смягчив голос. Не из жалости. Просто знал, когда надо быть тихим.

— Вам честно сказать? «Или можно промолчать?» — спросил Фёдор, прищурив один глаз и изображая подтаявшего хулигана с южным акцентом.

— Ну, конечно, честно. Или ты всё ещё не понял, где находишься и по самые свои малайзийские уши влип? — сказал он с такой ухмылкой, которая могла бы спровоцировать признание даже у кактуса.

— Пять лет назад меня похитили. Увезли в Китай. Потом переправили в Малайзию. Я сбежал. — Фёдор выдал эту фразу на одном дыхании, как будто это была реплика в спектакле. Без антрактов.

Самохвалов молчал. Молча закурил ещё одну сигарету. Потом