Комикс - Ксавье О. Холлоуэй

– Моне Уайт за то, что не уехала.

– Реффело Файерсу за то, что без него ничего бы не произошло и не происходит.

– Антуану Элиасу Гомесу за прекрасный репортаж и вообще.

– Конраду Кей Эвилу за отчаянье (прости… тебе досталось слишком много).

– Элле Томпсон за попытку. Я понимаю.

– Максу Ди Келли за искренность, которая на хрен никому никогда не нужна.

– Майклу Люмино за слабость и за доброту.

– Джеймсу Кеннету за наивность.

– Валери Фенуа за цинизм. У всего своя цена.

– Винни Куперу за кофе. Правда. Лучше поздно, чем никогда.

– Старине Брауну за историю про его дедушку, которую пришлось удалить.

– Филу Звездочету за мудрость.

– Рэю Тассилиану за поток сознания.

– Тони Иноксу за месть.

– Джеку Иноксу за красивую шляпу.

– Паладину за страшное упрямое следование предначертанию.

– Мсье Бателье за дорогу и напитки.

А также всем упомянутым и случайно не упомянутым – за эти мучительные и прекрасные дни и годы. Каждый из вас в моем сердце. До самого конца.

Сцена после титров

Quintum sigillum

Теплое солнечное утро. Фил сидит на веранде своего дома и пьет горячий чай. Рядом с чайником лежат яблоки. Джек у его ног. Подъезжает черный лимузин. Выходит водитель небольшого роста. Фуражка, черный костюм. Джек рычит. Водитель открывает заднюю дверь – появляются Уэйд и Мона. Уэйд свеж, выбрит. Джинсы, бело-черный пуховик, кроссовки. На Моне белое пальто, черное платье и рыжие сапоги. Они проходят на веранду. Джек не сводит глаз с водителя.

– Привет, Фил. Я решил перед отъездом познакомить тебя с самой красивой девушкой на свете. Вот, это Мона, о которой я тебе рассказывал. А это самый упертый на свете человек – Фил.

– Очень приятно с вами познакомиться, Филипп. Тео о вас много рассказывал.

– Для вас просто Фил. Мне тоже очень приятно. Что же, интересно, он про меня наговорил?

– Что вы хороший человек и что вы ему почти как отец.

– Да? Хорошо хоть он не забыл добавить «почти как», а то так и до сплетен недалеко. Вы куда собрались, сынок?

– Нам нужно отдохнуть.

– Отдых во время войны?

– Меня отстранили после того, что с Эвилом произошло…

– Что за пингвинский прикид у тебя?

– Решил сменить не только обстановку.

– Помогает?

– Спасает.

– А кто это вас привез?

– Да, вот, представь, у нас бензин закончился прямо по дороге к тебе, и мы поймали целый лимузин. Правда, недешево запросил, но уж гулять так гулять! И выпивка входит в стоимость.

– Что ж… Чай будете?

– Нет, Фил. Нам уже пора. Я решил заехать, чтобы ты не обижался, что я снова исчезну… Я заказал тебе ящик рома. Должны привезти на следующей неделе. Лучший кубинский.

– Было бы лучше, если бы ты вообще не исчезал.

– Да, Фил. Да… Но видно, так уж на роду написано у нас… Мне будет не хватать наших разговоров. У тебя такое лицо грустное… и у Джека тоже… Что вы раскисли-то? Я же тоже расплачусь сейчас. Давай обнимемся на прощанье.

– Может, хотя бы яблок возьмете с собой?

– Хорошо, Фил. Возьмем яблоки.

Уэйд и Фил крепко обнимаются. Мона целует Фила в щеку и стирает оставшийся от помады след. Джек, обойдя их, становится на задние лапы перед Уэйдом, и Уэйд его тоже обнимает.

У Фила текут слезы.

Он стоит на веранде и машет рукой уезжающему лимузину.

Джек сидит рядом.

Лазурное небо.

Солнце золотит деревья.

Птицы летят высоко-высоко над опустевшей дорогой.

Удаленные сцены

Малина (вторая версия)

Уэйд сидит, откинувшись на спинку кресла, и монотонно надиктовывает тезисы предвыборной речи своему помощнику – тот усердно пишет в блокноте и периодически кивает. Уэйд соединяет подушечки пальцев, иногда сбивает пылинки и совершенно не слышит себя – думает о чем-то другом. Еще это похмелье…

Когда дверь открывается и входит она, в его голове мгновенно проносится поток нецензурных слов, через которые он урывками, словно кадрированием отмечает рыжие волосы, браслет из сотен серебряных нитей, тонкую белую рубашку, широкие джинсы, черные туфли не по погоде, большую сумку через плечо, царапину на скуле.

– Можно? – спрашивает девушка.

– Мона Уайт?

– Да.

– Странно, что вы спрашиваете, а не выламываете мне дверь.

– Что?

Уэйд морщится и переводит взгляд на помощника – тот глупо улыбается.

– Ничего.

– Я приехала из госпиталя.

– И что?

– Я хотела извиниться… Я сожалею… И поблагодарить вас…

– За что?

– За то, что въехала в вас вчера. Ну, то есть, извиниться за то, что въехала, а поблагодарить…

– За что?

– За то, что вы спасли меня…

– Кто вам это сказал?

– Врачи.

– Хм.

– Что?

– Ничего.

– И мне сказали, что вы хотели меня видеть.

– Наконец-то вы перестали любезничать. Проходите. Джон, ты все понял по тезисам? Давай, иди, вычищай. Принесешь мне на вычитку.

Помощник вскакивает, едва не роняя стул. Краснеет. Старается не смотреть на гостью. Поспешно уходит. И Уэйд, и девушка провожают его взглядом.

– Ну что, дорогуша, вы чуть не лишили город нового мэра. И теперь обязаны голосовать за меня. Присаживайтесь. – Уэйд указывает на то место, где только что сидел его помощник.

– Спасибо.

– Чтобы, так сказать, искупить смерть моей любимой машины.

Мона неопределенно улыбается.

– У вас можно курить?

– Обожаю эти женские штучки – просто вот так менять тему. Ну что ж. Я тоже покурю.

Мона закуривает. Осматривает кабинет. Слабо затягивается. Ее внимание привлекает флаг, фотографии, залежи бумаг в шкафу и на столе. Уэйд излишне непринужденно разваливается в кресле и следит за ней. Дым собирается между ними и поднимается к потолку. Уэйд замечает, что глаза у нее серо-зеленые и этот цвет живо откликается на солнечные лучи, разрезающие пыльный воздух за ее спиной.

Где-то там, на улице, наверху, редеют облака: солнце ослепляет и обесцвечивает картинку за окном. Становится тепло, почти жарко. Уэйд, забывшись, рассматривает Мону еще внимательней, чем она – кабинет. Он ощущает аромат духов.

Его мутит.

Вчера от нее пахло точно так же.

* * *

Произносимые слова они не слышат.

Руки соприкасаются.

От нее пахнет малиной.

Ногти впиваются в его ладонь.

Таксист спрашивает – они отвечают. Делают вид, что слушают. Заинтересованно оглядываются по сторонам. Задают вопросы. Таксист много жестикулирует, часто указывает через окно на что-то интересное. На его запястьях медные браслеты и бесчисленные разноцветные веревочки. На пальцах перстни с зелеными камнями. Он часто оборачивается, смеется, кому-то сигналит…

* * *

– Если не возражаете, я открою окно. Душно. А