Комикс - Ксавье О. Холлоуэй

Гляссе я не люблю. Гляссе для детей и блондинок. По вкусу – что-то такое… А… Ни то ни се. Я люблю однозначность и конкретику. Вкус должен подчеркиваться деталями. Короче говоря, гляссе – баловство.

Коста-Рика.

Чеснок подчеркивает вкус кофе. Да-да, именно чеснок. Мне подсказала рецепт одна милая-милая дама, дай ей бог здоровья. Парочка крупно порезанных зубчиков на чашку. Никакого сахара.

Я бы мог многое сказать о людях, которые не пьют кофе, если бы общался с ними.

Хороший кофе так же хорош, как хорошая сигара, хороший коньяк и хороший собеседник. Однажды попробовав, ты уже будешь понимать разницу.

Как-то раз я заказал тонну хорошей Коста-Рики. Одну тонну. Я ждал ее так, что у меня почти началось нервное расстройство. Я очень боялся, что с ней что-нибудь случится по дороге. В итоге так и произошло. Когда ее разгружали в порту, один пьяный козел уронил погрузчик с контейнером в море. Если бы придурок не утонул, то я бы собственноручно его утопил. Пришлось заказывать еще и опять волноваться. Я заказал две тонны. У разных поставщиков.

Варить кофе в нашем городе умеют несколько человек. Все они работают у меня. Если кто-то вам скажет, что у него в заведении лучший кофе в городе, то смело плюньте ему в лицо.

Лучший кофе, конечно, в Италии. К сожалению.

Эспрессо… Эспрессо похож на симфонию.

Капучино – попса. Хороший капучино – качественная попса.

Воронка – джаз.

Кто-то может подумать, что я повернут на кофе. Но по мне лучше уж быть повернутым на кофе. Чашка хорошего эспрессо может быть хорошей альтернативой убийству, самоубийству, изнасилованию, объявлению войны…

Джо Браун

Бармен, 66 лет

Я слишком много знаю. Так много, что даже противно.

Клиентов у нас с каждым годом все больше и больше. Люди здесь расслабляются. Здесь они могут быть собой. Это о чем говорит? О том, что не все ладно. Чувствую, грядет надлом. Если бы не мы, то он произошел бы уже давно.

Я видел войну. Я видел мир. Мне больше нравится война. Да. Именно так. На войне у людей почти нет времени на противоречия. Если противоречия возникают, то они сразу разрешаются. Подлость наказывается быстро. Добро и зло торжествуют мгновенно. Тот, кто был на войне, хочет вернуться. Как собака к своей блевотине.

Чем старше становится человек, тем он меньше интересуется этим миром и тем меньше мир интересуется им. В детстве в любой момент можно нарваться на неприятности. Не знаю, как у вас, а у меня все детство состояло из встреч и открытий. Сейчас я могу часами ходить по улице, и на меня никто не обратит внимания. И я ни на кого не обращаю внимание.

В пятьдесят думаешь, что твоя жизнь словно река, которая прошла через плотину электростанции, раскрутила турбины для кого-то и дальше уже на хер никому не нужна. В шестьдесят… В шестьдесят я так напился, что уже не мог придумать красивую метафору.

Женщина при желании может с мужиком сделать все что угодно. Растоптать, смешать с грязью, подобрать, умыть, выкупать, высушить, выгладить, причесать, полюбить и снова растоптать. И не обязательно в этом порядке. Я предпочитаю не все сразу. Лучше сосредоточиться на чем-то одном. Например, на выпивке.

Я знаю нескольких местных гангстеров. Среди них есть торговцы наркотиками, киднепперы, ну, сутенеров я не считаю. Вон, наш вышибала Грегори – вообще страшный человек. Так и чего? Они такие же люди, как и все остальные. У них просто работа такая. Я натираю стаканы, а Грегори полирует подходящие морды. Кто-то ведь должен делать нашу работу.

Есть такое клише: бармен – человек, с которым можно поговорить по душам. В литературе бармены только и делают, что пытаются забрать хлеб у психологов. Если так, то меня давно бы выгнали с работы, и в лучшем случае я пытался бы разговорить какого-нибудь бармена, попивая бурбон.

Господи, благослови алкоголиков, ибо они даруют нам свое время и деньги.

Мое поколение – поколение детей киногероев. У меня не было родителей, поэтому я выбрал себе маму и папу из знаменитостей. Стена в моей воображаемой комнате оклеена фотографиями Джека Ледса и Фрэн Фрэнсис. Я знаю про них все.

Антуан Элиас Гомес

Журналист, 38 лет

Мы живем в ленивом и трусливом ожидании.

Часто все вокруг происходит, как в кино. Не в том смысле, что про нас кто-то снимает кино, а мы и не знаем – нет, а в том смысле, что мы не умеем принимать собственные решения и совершать собственные поступки. Вокруг фальшь и сплошные киношные позы. Кто-то играет в супергероя. Кто-то в суперзлодея. Кто-то в полицейского. Кто-то еще в кого-то. Но никто не живет собственной жизнью. Я всех этих людей видел в детстве в старом кино, и мне скучно сейчас смотреть на них. Я наперед знаю, кто что сделает и кто что скажет.

Скука, как грипп. Ты никогда не сможешь получить против нее полный иммунитет.

Никакого каркаде.

Женщины с каждым годом меня привлекают все больше, а я их – все меньше.

Не так давно я был помолвлен. Все закончилось за несколько дней до свадьбы. Еще раньше у меня была жена-неврастеничка. До сих пор удивляюсь, как я ее терпел. Если бы не алкоголь… Сейчас я живу один и думаю, что это хорошо, ну или как минимум лучше, чем жить с неврастеничкой.

Я мучился долго. Бывало, что отпускало, но небольшие передышки забытья сменялись периодами тотального мрака. Сейчас… Как бы это точнее сказать… Не было ни одного дня за все это чертово время, чтобы я не вспомнил эту чертову неврастеничку. Ни од-но-го гре-ба-но-го дня.

Я ничего не умею делать, я разбираюсь в темах гораздо хуже, чем любой, у кого я беру интервью, но я умею задавать вопросы и у меня подвешен язык. Самые сладкие вопросы – оценочные. Наслаждение – поймать на противоречиях и заставить изворачиваться. О-о, это приносит такой кайф! Чувствуешь себя, конечно, как говно. От этого только одно средство – заставить изворачиваться еще кого-нибудь.

Терпеть не могу тех, кто все продумывает. Я боюсь таких людей. Они считают, что все вокруг просчитывают и анализируют. С ними всегда какой-то напряг случается. Они слышат то, чего я не говорил, думают о том,