Комикс - Ксавье О. Холлоуэй

люблю себя. Гораздо сильнее, чем кто-нибудь сможет меня полюбить. Я вижу, где они могли бы любить меня сильнее, но не хотят или не могут. Гребаный психоаналитик всю жизнь мне испортил.

Настоящий мужик не спрашивает разрешения поцеловать. Он просто целует.

Папу своего я не знаю. Мама говорила, что он погиб на войне, и еще говорила, что он хорошо пел.

Элла Томпсон

Личный помощник мэра, 35 лет

Когда мне было шесть лет, или, может быть, семь… или даже восемь… неважно… моя мама сказала мне: «Не верь мужикам. Они все сволочи». В тринадцать лет я узнала, что она не моя мама, а, в общем, чужой человек. Меня удочерили. Я сбежала из дома. Меня, конечно, нашли, но тогда я поняла еще одну вещь: нельзя верить женщинам – они тоже все сволочи. Это два постулата моей жизни. Они проверялись и перепроверялись уже столько раз, что мне даже скучно. По сути, это один постулат – не верить никому.

Мне нравятся старые автомобили. Черные. Люблю длинные платья, бриллианты, золото, люблю хорошее шампанское.

Мало кто любит сильных женщин. Сильные женщины мало кого любят. Их любовь нужно или заслужить, или иметь то, ради чего сильная женщина будет готова заплатить любовью.

Мне порой кажется, что вокруг дети. Играют кто во что и никто, даже самые серьезные люди здесь, – никто не заслуживает уважения. Пять лет я потратила, чтобы окончательно понять это.

Самое сложное – оставаться собой. Здесь все притворяются. Все строят из себя того, кем не являются на самом деле. Даже мне приходится этим постоянно заниматься. Но чтобы оставаться собой, нужно очень много сил прилагать, а чтобы продвинуться куда-то, чтобы эволюционировать, так вообще из кожи надо вылезать. Я как раз этим занимаюсь. Каждый день.

Никаких сантиментов. Если только они не нужны для достижения цели. Если мне человек нужен, то я сделаю все, чтобы его очаровать и получить от него свое. Если человек мне мешает, то никаких сожалений быть не может.

Любовь? Вы имеете в виду секс? Все-таки любовь? Любовь требует контроля так же, как и любое другое чувство. Нельзя полагаться на любовь на все сто процентов, иначе проиграешь.

План – такая вещь, которую должен знать только один человек. Во всяком случае, все его составляющие. Это как конвейер: каждый участник плана крутит свою гайку, и никто ни в коем случае не должен знать, к чему он ее прикручивает.

Я не люблю крыс, не люблю предателей, не люблю двойных агентов. В человеке должна быть однозначность. Хоть какая-то. Если человек позволяет себе врать, то это простительно только в том случае, если он врет ради моих интересов.

Мне нравится Луи Армстронг. Честнее не придумаешь. Когда он пел и играл, музыка не приносила столько денег, сколько приносит сейчас. Пели тогда исключительно те, кто не мог не петь. Сейчас пройдохи-продюсеры на этих сыкухах и сыкунах за один сингл могут получить больше денег, чем Армстронг заработал за всю свою жизнь. Смешно. А самое смешное то, насколько у них всех сложные лица при этом.

Конрад Кей Эвил

Мэр, 43 года

Насколько болен этот город? Хм, уж не меньше, чем я. Город выбрал меня, понимаете? И выберет меня еще раз.

Я тут проезжал мимо кладбища. Вижу – там пусто. Попросил остановить. Оказывается, это единственное место в городе, где я могу свободно прогуляться, не испугав детей и не дав десяток интервью.

На самом деле моя фамилия не Evil, а Awill. Газетчики переименовали меня после пресс-конференции, на которой я первый раз появился с пластиной. С тех пор меня иначе и не называют. А после победы мне даже табличку сделали с этим именем. Она у меня теперь всегда на столе. Мне нравится.

Я никогда не жду от людей ничего хорошего. Только плохого. Я избавлен от разочарований. А когда вдруг кто-то сделает что-то хорошее, я расцениваю это как приятный бонус.

Марагоджип и хорошая сигара. Такие у меня привычки. А на личную жизнь у меня нет времени. Двадцать лет назад я работал клерком. Мы занимались злостными неплательщиками. В основном это были штрафы за неправильную парковку, превышение скорости, ну и все такое. Полиция не могла справиться с потоком, а мы за свои проценты преподносили им нарушителей горяченькими. В мои обязанности входило «Первое посещение» – это когда человеку сообщалось, что у него есть возможность все заплатить или он садится в тюрьму. Тогда-то я и научился быть политиком, ведь если дело доходило до суда, нам причиталось гораздо меньше процентов.

Я люблю, когда на улице ноль. Вот-вот замерзнут лужи, и вода в них становится, как ртуть… С непривычки еще непонятно, что выдыхают люди, пар, или дым. Самое промозглое время. Еще не отвык от тепла.

Быть мэром – это давать интервью, присутствовать на открытиях торговых центров, сидеть с постным лицом на всяких заседаниях, посещать детские больницы и так далее. Иногда вся эта мишура занимает девяносто процентов рабочего времени.

Меня постоянно пытаются вылечить. Мои врачи уже свихнулись на методиках восстановления нервных волокон и чего-то там еще, но Франкенштейн не может выздороветь.

Когда мне говорят, что я должен думать о жителях города, я сразу же спрашиваю, о каких конкретно жителях и что конкретно я должен думать? Думать обо всех – это не думать ни о ком. Вы мне скажите четко, где проблема, и я займусь тем, чтобы избавить от нее город. А жители пусть сами о себе думают.

Когда мне брызнули кислотой в лицо, я вспомнил того персонажа из комиксов. Когда мне сделали эту пластину, я подумал: какая прекрасная была бы месть – назло им стать мэром. Пластина отличает меня от остальных. Они сами посадили меня в это кресло. Идиоты!

Зол ли я на того человека? Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха… Нет.

Винни Купер

Бизнесмен, 47 лет

Я обожаю кофе в любом виде. Без кофе я становлюсь диким, визжащим упырем. Начинаю пить кровь у людей! Ну, в переносном смысле, конечно. Я ненавижу Марагоджип. Марагоджип для неудачников.

Люблю соленый кофе. Я вычитал, что он похож по вкусу на кровь. Я проверял – это и правда, и неправда. Я обожаю соленый кофе. В соленом кофе есть характер. Если ванильно-шоколадный – для отдыха и где-то даже для