Комикс - Ксавье О. Холлоуэй

работа – это наблюдать и успевать уворачиваться. Мы ничего не решаем, ни на что не влияем. Люди как убивали друг друга, так и будут убивать… Мы просто иногда кого-то ловим, кого-то сажаем, иногда кто-то из нас получает сопутствующий ущерб… Но все мы словно… Словно серфингисты на громадной штормовой волне, которая вот-вот обрушится на берег… А я еще как раз поймал… сопутствующий ущерб. Стоял на обочине, никого не трогал, а она влетела в меня. Чуть нас обоих не угробила. Горела в машине своей, а я ее вытащил. Если бы не я, то машина взорвалась бы вместе с ней. А на следующий день она пришла ко мне в офис, и я пропал. И она пропала тоже, иначе не поехала бы со мной, понимаешь?

– И что тебя тревожит?

– У меня такое чувство, что мы все равно летим в пропасть, и то, что я ее вытащил, ничего не значит… Особенно для нее. Она ведет себя так, словно так и надо…

– А ты хочешь, чтобы она тебя благодарила?

– Да пошел ты в жопу! Вообще больше ничего тебе не скажу! – Уэйд добавляет виски себе и Филу, отворачивается и немного отпивает.

– Тео, я понимаю, о чем ты говоришь…

– Вот только не надо мне сейчас рассказывать очередную поучительную историю из твоей жизни! Сыт я всеми твоими историями! Насрать мне на них! Понял? НАСРАТЬ!

– Я лишь хотел сказать, что ты ни хрена ничего не можешь с этим поделать. У меня нет никакой чертовой истории, которая может тебе помочь! Меня моя волна уже давно разбила о берег. И какого-то хрена она не убила меня вместе с женой. Да, твою мать! Да! Всему придет конец! Всему на этом гребаном свете придет конец! Но это не причина не наслаждаться жизнью! Это не причина не любить! Это не причина не тратить оставшееся время на любовь! А на что, блядь, еще тратить время, я тебя спрашиваю?! На что еще?! Уж точно не на разговоры с таким старым мудаком, как я!

Уэйд отворачивается, чтобы не показать увлажнившиеся глаза, и через силу допивает виски.

– Впрочем… Тут, конечно… Ева ведь у меня не была проституткой.

Уэйд прыскает остатками виски и хохочет. Фил хохочет вместе с ним. Джек бегает вокруг них и заливисто лает.

Август

Джеймс Кеннет

Детектив полиции, 45 лет

Последствия меня волнуют меньше всего, потому что я живу один и отвечаю только за себя. А за свои поступки я научился отвечать давно – это не так уж и сложно: нужно пару раз попасть в идиотскую ситуацию и не найти виноватых, кроме себя.

Чеховские пьесы сродни поэзии: ни одного лишнего слова, ни одной лишней детали, словно высечены в мраморе.

Я был женат и был счастлив, а жена была несчастна, поэтому и ушла. Я не знаю, что здесь можно еще рассказать, потому что там много личного, много всяких деталей, которые сплелись в большой запутанный клубок. Вначале жизнь казалась счастьем. Наверное, я ее уже не люблю… или… ну, это сложно назвать любовью… хотя боль осталась.

Я почти не пью. Только пиво. Особенно когда выдался тяжелый день, а в полиции таких дней большинство.

Полицейских за людей не считают. Ты можешь надеть форму, и тебя перестают замечать и узнавать. Твой одноклассник смотрит на тебя в упор и не узнаёт. У кого-то возникает страх, у кого-то – страх вперемешку с агрессивной наглостью. При таком отношении к себе ты постепенно тоже перестаешь их всех считать за людей – это замкнутый круг.

Я был на стажировке в Англии, а там полицейские всем говорят «Спасибо» и «Извините», уступают дорогу, помогают найти путь к какому-нибудь Вестминстеру или гребаному Ватерлоо. Даже я – самый начитанный на нашем курсе (моя мать преподавала литературу в школе) – считал и считаю до сих пор их всех гомиками.

Выбора у меня не было: мой отец, мой дед, мой прадед были полицейскими.

Мне жаль, что я читал Диккенса, мне жаль, что я читал Гомера, мне жаль, что я читал Золя и всех остальных писателей – в моей работе все они только мешают.

Реальность гораздо быстрее, чем все твои попытки скрыться от нее с помощью выпивки, наркотиков, ставок и воровства машин. Она тебя все равно нагонит. Полицейский и есть реальность. Именно поэтому они все нас боятся и все ненавидят нас. Я бы соврал, если бы сказал, что переживаю из-за этого. Как может дождь переживать о том, что какой-то олух ненавидит дождь?

Я давно в детективах, потому что не привык целовать задницы. А чтобы прорваться выше, надо целовать задницы с утра и до Рождества. И так каждый год до пенсии.

Мне нравится театр. Наверное, поэтому я люблю работать под прикрытием. Я даже ходил на курсы – это мне здорово помогло, потому что система – великая вещь.

Только те, кому ты доверяешь, могут сделать тебе по-настоящему больно. Как в боксе: если открылся, получишь в челюсть.

Рэй Тассилиан

Люди привыкли идти за теми, кто хорошо говорит, но сейчас слишком много тех, кто хорошо говорит. Они достали своими разговорами. Куда ни глянь – всем постоянно нужно о чем-то поговорить, что-то обсудить, взять трехчасовое интервью или краткий комментарий. Из-за этого теряется суть. Нет ничего хуже мнения о событиях, споров, дискуссий, озвучивания слухов, точек зрения, оценок специалистов, исследования деталей, предысторий, биографических справок – все это раздробляет и заслоняет причину самого разговора. Мне неинтересно мнение затрапезного спикера. Мне насрать на логику событий. Дайте мне ощутить собственный ужас, чистый ужас, без примесей, без разъясняющих все сопутствующих деталей и без навязанного разжевывания. Чистый, первородный ужас. Я не хочу сразу его рационализировать, раскладывать по полочкам и давать ему определение. Дайте мне почувствовать ужас. Мой ужас! УЖАС! И пережить его самому, без вашей помощи, без армии профессионалов по любым вопросам. Я ненавижу вас всех, вы отбираете у меня мои собственные чувства, вы забираете у меня шанс прочувствовать кошмар, вы девальвируете его своими словами и заставляете относиться к нему как к очередной новости. Я не хочу завтра больше никаких новостей и ваших комментариев! Дайте мне шанс ощутить себя человеком, а не зомбированным млекопитающим, которому насрать на убийства, теракты, трупы, войну, взрывы, разрушения. Я не хочу относиться к ним