Ночные гости - Альбина Равилевна Нурисламова

Женщина стояла и царапала стекло, как кошка, которая просится в дом. На миг Семену захотелось подойти к окну, открыть его, спросить, что случилось, но потом ночная гостья повернула голову, и он сумел рассмотреть ее лицо. Буквально несколько секунд, но этого было достаточно, чтобы понять: либо на лице маска или сложный сценический грим, либо…

Либо она мертва, и Семен видит следы разложения. Длинные волосы, напоминающие паклю, остатки одежды, плоть, отслоившаяся от костей. Девушка была мертва, и осознание этого факта вогнало Семена в ступор. Он смотрел на нее, пока она не отошла от окна и не растворилась в ночи.

Спать Семен не мог. Бегал по дому, сто раз проверяя двери; как мог, зашторил покрывалом окно. Спокойнее не стало, все время казалось, что мертвячка стоит снаружи, скрытая тканью, и мучительно хотелось отодвинуть самопальную занавеску, убедиться, что никого там нет.

Дом внезапно наполнился звуками, которых Семен прежде не слышал. Что-то шуршало на чердаке – мыши? Казалось, из подвала доносятся тихие, но явственные скрипы. Дом вздыхал, ворчал, скрежетал.

Под утро Семена сморил сон, проснулся он ближе к полудню. Ночной кошмар не удавалось забыть, при мысли о том, что ему предстоит провести в этом месте еще четыре ночи, начинала бить дрожь.

Он пил гадкий растворимый кофе и думал, что делать. Свалить отсюда, снять комнату на несколько дней? Чего ему взбрело в голову прятаться в деревне? В городе тоже было бы нормально, ничто не угрожало.

Но, с другой стороны, нарушать планы из-за… аномалии? Как назло, в городе он попадется на глаза тому, кому не следует. Закон подлости гласит: если плохое может случиться, оно непременно случится. Лучше тихонько пересидеть здесь, как собирался. Тем более мертвая девушка ничего ему не сделала, пугая лишь своим видом. А это можно выдержать.

Весь день Семен проверял дом, чтобы не нашлось ни малейшей щели, дававшей нежити возможность проникнуть внутрь. Стены были весьма крепкими, окна Семен на всякий случай заколотил. Поднялся на чердак, не нашел ничего подозрительного, чердачное окно уже было наглухо заколочено, ничего делать не пришлось.

Напоследок, ближе к вечеру, заставил себя заглянуть в подвал. Он был небольшой, квадратный, вдоль стен – полки. Семен припомнил, что тетка хранила в подвале банки с заготовками на зиму. Сейчас полки были пусты. Воняло гнильем, кислятиной. Пол был влажный, доски сгнили. Наверное, подвал заливает периодически, отсюда и сырость, и запах. Но, в общем-то, тоже ничего подозрительного. Дверь в подвал Семен прикрыл, придвинул тяжелый буфет: никто оттуда не вылезет!

«Кому вылезать? Совсем с ума сошел!» – Здравый смысл попытался выступить с ироничным заявлением, но был посрамлен: после ночного появления зомби взывать к логике вряд ли стоило.

Итак, ночь Семен встречал во всеоружии, забаррикадировавшись, приготовившись к худшему. Однако ничего не случилось. Мертвая девушка, впрочем, приходила: Семен слышал шаги, и к окну она припадала, и пальцами по стеклу скребла, но больше ничего нового, и Семен поймал себя на мысли, что человек, видимо, впрямь привыкает ко всему, даже к мысли о восставшем покойнике. Ему даже поспать удалось.

На следующую ночь он не расслаблялся: знал, что стоит потерять бдительность – и сразу случится то, чего не ждешь. Не случилось, и Семен поздравил себя с тем, что не стал убегать, выдержал характер, как говорится, а скоро все закончится: всего две ночи пережить осталось.

Предпоследняя ночь выдалась дождливой: синоптики накаркали-таки начало дождей. Осень полностью вступила в права: сорвала остатки листьев с деревьев, принесла на плечах своих промозглый ветер, рыдала и плакала за окном.

Впрочем, нет, плакала не непогода, понял Семен, сидя возле печки, закутавшись в покрывало. Дом немного прогрелся за эти дни, но дров, кажется, не хватит, хотя Семен их экономил, топил помаленьку.

На часах – полночь. Время ночной гостье прийти, она и пришла. Только теперь все было немного иначе. Мертвая девушка плакала, стонала, Семен ясно слышал ее голос, в нем звучала боль – острая, жаркая, настолько сильная, что ему внезапно захотелось выйти и утешить несчастную.

Да что там, он встал и сделал пару шагов! Вовремя остановился, прижал ладони к ушам. Стой, дурак, не ходи, она же тебя выманивает. При мысли о том, что могло случиться, поддайся он чувству жалости, Семену стало нехорошо.

А она все плакала и стонала, все стучала в окно, и, чтобы не слышать этого голоса, Семен начал петь. Услышал бы кто, решил, что он рехнулся окончательно: сидит человек один в пустом доме и голосит песни Виктора Цоя (кто лучше сможет поддержать и поднять дух?)

Пел-пел, а потом понял, что стоны и плачь за окном стихли. Покойница ушла, и только дождь продолжал хлопотливо шуршать в саду.

Проснулся Семен рано. Поздравил себя, что осталось всего ничего: день да ночь продержаться. Вышел из дома и увидел грустную картину: поникшие деревья, съежившийся, ссутуливший плечи под непрекращающимся дождем дом. Он, наверное, воспрял духом в эти дни, почувствовал, что снова нужен людям, но завтра вновь останется один – теперь уж навсегда.

Нет, не совсем один, по ночам его будет навещать покойница.

Семен ушел в дом – греться, торчал внутри почти весь день. Около трех, наведавшись в уборную, решил взглянуть на край оврага. Посетила параноидальная мысль: а если дом начал сползать? Или речушка внизу разлилась, поднимается? Мысли, может, глупые, но проверить стоит, заодно и разомнется чуток.

Размялся, что называется.

Как все случилось, Семен и сам не понял. Подошел к краю слишком близко, глянул вниз, и ногу будто потянуло! Оступился, не удержался и полетел, кувыркаясь, на дно оврага. Успел себя безмозглым идиотом обозвать, а дальше – удар и темнота.

Когда открыл глаза – тоже темнота. Сначала Семен подумал, что все еще продолжает оставаться без сознания, но потом до него дошло: уже стемнело!

Господи, он лежит на дне оврага, пришла ночь, а с нею вместе явится и нежить! Только на сей раз Семен не под защитой ветхих стен! Он обнаружил, что лежит в грязи, рядом журчит вода. Слава богу, не утонул, не захлебнулся – попросту не докатился до самого дна, на уступе каком-то застрял.

Голова болела, обо что он ударился? О камень, видимо. Хорошо, череп не проломил, шею не сломал. Да и ничего другого не сломал тоже: руки и ноги шевелились. Бедро болело, ныл бок, но ничего серьезного, заживет. Вроде не тошнит, значит, сотрясения мозга нет?

«Безмозглый баран, – сказал себе Семен, – чего