Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская

Наглотавшись жутковатых легенд, Даша была вполне готова увидеть старого сморщенного уродца, игрушечного пупса, да хоть даже говорящее полено! Но Мишка выглядел как обычно – слюнявый ворчливый организм в памперсе. Даша отказывалась понимать, почему родные и друзья до остервенения спорят, на кого же похож наследник – на маму или на папу. По Дашиному скромному мнению, Михаил Сергеевич до сих пор больше всего смахивал на картошку.

Гораздо хуже выглядела сестра – вроде бы и красавица, но из последних сил. Футболка неглаженая, волосы в косе грязные, из-под тональника просвечивают серые круги. Совсем не тянет на собственный профиль в «Инстаграме»: там-то Анька «любимая жена, счастливая мать», о чем должны кричать пережженные фильтрами картинки и тонны всякой ведической муры, типа «сила женщины в ее слабости».

Даша почувствовала теплое колкое злорадство.

– Как дела? – спросила она, невзначай отряхивая меховой воротник.

– Дела, да… Ты проходи, – невпопад отозвалась сестра, придерживая ребенка. – Сейчас чайник поставлю.

Даша отметила тарелки с подсохшей кашей и темные капли на бежевой скатерти. Быт против «лучшей в мире мамочки»: один – ноль.

Сестра вернулась через четверть часа и шепотом похвасталась, что ее сын не по возрасту серьезен и уже засыпает сам, в отличие от всех остальных восьмимесячных младенцев.

– Так что случилось?

Анька поставила на стол радионяню, плотно прикрыла дверь.

– Как сказать… Мишка в последние дни очень странный.

– Дети все странные, – буркнула Даша, хрустя печеньем.

– Сам на себя не похож… Кусаться начал. Никогда такого не было. На днях грудь прокусил аж до крови, едва его оторвала, так вцепился.

– А они разве не как щенки развиваются? Зубы режутся и чешутся, пора ему косточку резиновую купить…

Сестра поглядела с неодобрением, но продолжила:

– Улыбаться совсем перестал. На имя больше не отзывается. И смотрит на меня постоянно, внимательно так. Как будто следит. И еще, когда спит… холодный как камень и почти не дышит. Чуть с ума в первый раз не сошла, думала – задохнулся, разбудила – нет, все в порядке, нормальный теплый ребенок.

У Даши уже вертелась на языке шутка про фамильные черты холоднокровных гадюк, но она промолчала и запила чаем проглоченные слова. Вот как это все понимать? Очередной мамский психоз на почве скуки? Или это и правда не тот пацан, что когда-то вылез из сестры?

– Очень боялась синдрома младенческой смерти. И до сих пор еще боюсь. Но ведь он же потом просыпается, здоровый абсолютно. Температуру меряю – идеальная!

– Давно оно так?

– С понедельника, – уверенно заявила сестра. – В понедельник покусал, и потом началось.

Дорогое песочное печенье показалось Даше настоящим песком на зубах.

– Пошли посмотришь, как он спит.

– Да я верю… – попыталась отмазаться Даша.

– Пойдем. Я сама себе не верю. Проверишь, не рехнулась ли я вконец.

– А почему муж не…

– Я его уже три недели не видела. Иногда помощницу за рубашками присылает, вот и весь муж.

Детская наследника занимала больше места, чем вся Дашина квартира. И зачем неразумному существу полная комната мебели? Он ее если и оценит, то только когда перегрызет половину. Говорят, с появлением буйных щенков и ползающих детей в дом обычно приходит стиль «нижний минимализм» – когда все, что не приколочено, поднимают на полметра вверх.

Михаил Сергеевич спал, раскидав по мультяшным пеленкам свои лапки в перетяжках и оплыв щеками. Нос уточкой едва заметно подрагивал, изо рта тянулась дорожка слюны. Все-таки дети довольно неприятные существа, лишний раз убедилась девушка.

И иногда очень, очень холодные.

Даше показалось, что она погладила по щеке кусок льда. Даже липкое ощущение осталось. «Да что же ты за хрень, – мрачно подумала она, оттирая пальцы. – Из чего тебя слепили?»

Ребенок, конечно, не ответил, но зато открыл глаза и уставился прямо на Дашу.

Та пискнула и отшатнулась, налетела спиной на сестру.

– Видишь, – подытожила Анька вполголоса. – Ледяной, но по всем показателям здоров. Врач приезжал, я ему рассказала, он посмеялся только. Выписал таблетки, но мне. Успокоительные.

Даша дышала и кивала. Ей на секунду почудилось, что у младенца нет ни белков, ни голубой радужки – одна только чернота, словно под веко засунули темный стеклянный шарик.

«Я хочу отменить сделку. Я перечислю обратно всю сумму, а вы… вы вернете то, что взяли, – потребовала девушка после писка автоответчика. – Это Дарья Левко. Перезвоните мне».

Ей прислали сообщение: адрес, время, надеемся на вашу пунктуальность.

Даша поднималась в глухой коробке стального лифта. В зеркале отражались несимпатичные подробности ее бытия: припудренный прыщ на лбу, одинокий петух на голове, в глазах – сдержанная паника. План слабоват… но выбирать не приходится.

Бизнес-центр, где ее приняли, на порядок обскакал ломбард. Даша только и успевала вертеть головой: дымчатое стекло и зеркала, двухметровая плазма с показом мод, строгие кожаные диваны. Сплошной шик и жир.

Ее записали к очередной сухощавой блондинке. Каким-то запасным чувством Даша поняла, что эта, новая, значит побольше и вообще ест ломбардщиц на завтрак.

– Он жив? – выпалила девушка с порога.

– Кто, ваш племянник? Конечно.

Даша подобралась поближе, угнездилась на неуютном металлическом стуле.

– Разорвите договор. Я могу сразу вернуть две трети суммы, остальное отдам постепенно, можно даже с процентами…

– Что же вы такое говорите, Дарья Игоревна? – блондинка покачала головой, словно бы даже расстроилась. – Так дела не делаются. Сделки не переписываются и не расторгаются.

– Но я же верну деньги!

– Вы правда считаете, что мы в них нуждаемся?

Даша и сама понимала, что нет. Ни пушистая шкура вместо ковра, ни окна во весь кабинет не давали повода усомниться: тут никто не бедствует. А у носатой тетки в ушах вообще торчат камни размером с вишню – и это явно не фианиты.

«Очевидно, денег у вас куры не клюют… Вот вы и развлекаетесь, как отбитые мажоры», – промелькнуло у Даши в голове.

– Хорошо, но что-то же вам нужно! Зачем вам он? На перепродажу?

Высокие брови блондинки совсем уползли куда-то на лоб:

– Торговля людьми уголовно наказуема… Дарья Игоревна, пожалуйста, примите как должное: вы уже ничего не сможете сделать.

От жесткого стула ныла задница. Рано еще уходить, надо пытаться.

– А если вы все можете так легко… Раз-два – и подменили человека… То зачем тогда цирк с договорами?

– Новые неудобные законы. Никак не можем избавиться от формальностей, – женщина нажала кнопку на телефоне. – Готово? Заносите.

Даша не успела понять, что происходит, а на стол перед носатой уже водрузили большой поднос с