Ловушка для Крика - Саша Хеллмейстер

и было ли там хотя бы что-то, или старички из западной части леса во время одной из Жатв солгали нам, рассказывая об огромной равнине с не менее огромными, подпирающими небеса, красными скалами и скелетом гигантского человека, который легко принять за гору.

– А я видел: Алисии из другой группы, вон из той рощи, удалось выбраться к равнине, – вдруг сказал Майк. – Ей и паре её ребят.

– Это ненадолго, – покачала головой Конни. – Почти никто не выбирался из равнины к болотам. Но кто и выбирался, дальше них не заходил.

– Ты-то откуда знаешь? – огрызнулся Майк.

– Слышала от других беглецов, – сухо ответила Конни.

Он хмыкнул и отвернулся. На его загорелой груди звякнули армейские жетоны, и я вдруг закусила губу, потому что под ложечкой засосало странное чувство.

Где-то я видела такие же.

Крепче сжав колени, я насилу оторвала взгляд от двух блестящих серебряных табличек, подвешенных к простым цепочкам на его шее.

– Меня бесит, что ты так просто опускаешь руки, – сказал мне Майк. – Мы все должны быть заодно. Мы все должны быть готовы к тому, чтобы применить против убийцы какую-то тактику…

– О да, у меня была какая-то тактика, – со смехом проронила Конни, – и я её придерживалась.

– Заткнись, будь добра, – отбрил Конни Майк и вдруг резко выпрямился. – Вы это слышите? Те крики вдалеке. Мы едва успели опомниться от прошлой Жатвы…

Конни с тяжёлым вздохом отломила от кустарника, растущего из скалы, тонкую веточку – без зелени, цветка или почки, так, безжизненное растение погибающего мира. Подойдя к костру, она прикрыла глаза. Недолго постояв, как обычно, бросила веточку в пламя. Каждый такой раз сопровождался беззвучной молитвой Конни о ком-то. Я не могла разобрать ни слова, но с таким беспокойным, отмеченным печатью горя и волнения лицом только молятся.

Конни ещё полминуты стояла неподвижно, и если бы это сделала я, Майк давно осмеял бы меня. Но все мы слишком уважали Констанс, чтобы язвить ей. Однажды он задумчиво и благоговейно сказал при мне, что она связана с одним убийцей и что она – его идеальная жертва. Я не знала, о ком шла речь, но спросить у Конни не решалась, хотя знала: она, наверное, хорошо помнит своё прошлое, в отличие от меня. Ведь я здесь появилась совсем, совсем недавно.

Последней из всех.

* * *

Он поднёс к глазам фигурку, придирчиво осмотрел её и покачал головой. Всё не то, всё не так. Есть только общий образ, сверлящий мозг с каждой минутой всё больнее, всё глубже, но точно вспомнить, как она выглядит, он не мог. Её лицо ускользало от внутреннего взора, из-за этого он злился всё сильнее. С каждой секундой его хватка становилась более ожесточённой, и он яростно обернулся к пропасти, а затем метнул в неё незавершённую поделку, мрачно наблюдая за тем, как она падает и растворяется в тусклой полумгле. В темноте за спиной в воздухе зажглась крохотная точка, а затем поплыла струйка тонкого сизого дыма.

Вакхтерон закончил вытачивать из бруса.

Он слишком устал за дни охоты, кажущейся короткой вылазкой из клетки, где его заперли без собственного согласия. Ожидание для него было подобно смерти. Лучше бы он бесконечно выслеживал жертв и убивал, как это делали счастливчики из Леса. Точно услышав его мысли, лес тихо зашумел, предвещая начало новой Жатвы. В небе разнеслись далёкие мерзкие крики тварей, населявших этот мир. После очередной охоты, напившись крови и наевшись плоти, возвращались тах-тах-кле-ах. Вакхтерон видел их силуэты вдали, на затянутом тьмой небе, и поёрзал, сидя на плече великана, некогда шагавшего по этой земле, а теперь тлевшего в ней. Каждый убийца чувствовал начало Жатвы нарастающей по телу дрожью. Каждый ощущал адреналин, вскипающий в крови. Вакхтерон не был исключением.

Он не знал своего настоящего имени – только прозвище убийцы, и не знал, как сюда попал. Мистер Буги говорил, что Иктоми сама выбирает охотника и забирает его в лучший из миров, где он может бесконечно выслеживать и убивать на своих угодьях. И с этой точки зрения мир Иктоми был лучшим из всех возможных. Вакхтерон смахнул носком ботинка стружку, оставшуюся от статуэтки, и растерянно подумал, что не знает и не помнит женщину, которую вырезал из дерева, но избавиться от её образа не способен.

Глава десятая. Сон в прерии

Солнце начало жарить ещё беспощаднее ближе к полудню. У меня были полностью открыты руки и ноги, топ и шорты совсем не спасали от зноя, и я предчувствовала, что в отель вернусь обгоревшей до хрустящей корочки.

Эдна подхватила меня под локоть, провела на третий ряд, усадила на свободный стул и села рядом, охотно указав на ограждённый просторный загон:

– Правила простые. Пока играет музыка, главное – не свалиться с лошади. Если удержишься в седле, проходишь на второй круг. Участники отсеиваются, пока их не останется двое. Как правило, это длится не дольше четырёх кругов, лошадки у нас бойкие…

Объездка оказалась крайне опасным делом. Первый седок не продержался на спине у лошади и десяти секунд, слетев в песок. Второй, в маске с черепом на всё лицо, показал себя почти блестяще, но очки с него сняли за то, что он один раз соскочил с коня, а затем снова запрыгнул в седло. Тем не менее он прошёл дальше.

Я с сомнением посмотрела на серую кобылу, которая в перерыве, пока на ней не сидели ездоки, ухитрилась цапнуть одного из сотрудников, и покачала головой. Ещё двое объездчиков попытались сесть на ретивого скакуна, но их уже отправили в нокаут самыми разными способами. Следом был Вик.

– Очень надеюсь, что этот день мы не закончим в травмпункте, – с надеждой сказала я.

– Вик – отличный наездник. – Эдна ухмыльнулась. – Но тебе ли это объяснять?

Я отвернулась, кашлянув в сторону, смущённая её намёком, и впервые задумалась над тем, что эти люди знают Вика совсем с другой стороны. Такое чувство, что он почти не скрывал от них своей более холодной, жёсткой стороны. О чём же ещё я не знаю?

Вдруг Эдна легонько задела меня плечом:

– Гляди, вот он.

– Ставлю двадцатку, этот в седле не усидит, – покачал головой парень в шляпе, сидевший впереди нас.

– С чего бы?

– Тут нужно быть быстрым и ловким, а этот, не знаю, выглядит так, словно коняшку завалить хочет, – хохотнул третий. – Ставлю десятку на то же.

Мне стало обидно. Что?! Это Вик-то не усидит?! Я, конечно, предпочла бы, чтобы он вообще не калечился