Ловушка для Крика - Саша Хеллмейстер

все остальные, хотя чего мы только не пробовали: всё равно отлавливали каждого. А тех, кого не успевали изловить, убивали охотники Равнины. Конни вспоминала одну из Беглецов, Монтану, девушку удачливее и смелее остальных, которой удавалось не раз оказаться в прерии. Она часто рассказывала о другой троице: о Вакхтероне, убийце с маской на лице, покрытой кровавым индейским раскрасом, с томагавком и охотничьим ножом; о Мистере Буги, огромном, источавшем яркий свет из глазниц и рта охотнике, таком сильном, что он легко ломал шеи своим жертвам одним ударом; о Дыме, хмуром лучнике, бьющем без промаха.

В сумерках я быстро потеряла из виду Конни. Она шла от меня по правую руку, но в тумане пропала совсем бесшумно. Вот только что была – а теперь нет. Тревожась, я поглядела на Майка, но он не обратил на это никакого внимания. Он был из тех, кто сам за себя. Тогда я заметила ворона, который сидел на ветке над моей головой и был не похож на других птиц, что обитали здесь. Этот ворон казался обычным, похожим на ворона из того мира, который я оставила, и потому я давно уже считала его своим другом.

– Привет, приятель, – тихо шепнула я ему, но он не издал в ответ ни звука.

Между деревьями стлался густой туман. Он поднимался на уровень головы, то сгущаясь, то рассеиваясь дымными кольцами. Я двигалась так тихо, как только могла. Дрожа от нетерпения и ожидая каждую секунду, что на меня бросится незаметно подкравшийся убийца, я пробиралась всё дальше от скалы, пока не услышала, как по Лесу прокатился крик. Несомненно, он был женским и преисполненным боли. И ещё: я знала, кому он принадлежал.

Подавив желание убежать, я уверенно шла вперёд, хотя увидеть пространство могла лишь на пару локтей от себя во все стороны. Не знаю, сколько времени я бродила в лесу, отмечая зарубки, которые оставляла на деревьях. Я шла по ним, надеясь изучить лес хотя бы на самую малость и однажды благодаря этим зарубкам покинуть его, но в конце концов набрела только на труп в земле. Горло было перерезано, губы и веки пронзали иглы и булавки, на лице осталась гримаса предсмертных мук. Это была Конни в пятне собственной багровой крови. Её рыжие волосы разметались по древесным корням, а мёртвое тело потихоньку утягивало под землю, точно трясиной. Я отшатнулась, сразу поняв, что где-то неподалёку бродит убийца. Барон Суббота – это был его почерк – весьма умён и предпочитает тщательно следить за местом охоты, хорошо зная, что рано или поздно на него может наткнуться ещё одна жертва. Я скользнула за широкий древесный ствол, покрытый толстым слоем мха, и порослью колючего тёрна возле него, и притаилась, решив, что лучше всего будет переждать опасность здесь. Если Барон и притаился в засаде неподалёку, он бы уже поймал меня. А если я решу двинуться в любом направлении, вполне могу наткнуться на него. Подумав так и присев на корточки, я стала ждать. Очень скоро – даже ноги не успели затечь – услышала всего-то футах в пятидесяти от себя звуки борьбы и стоны.

– Не стоит сопротивляться, – приговаривал мужской голос. – Всё равно исход будет таким, каким я его предрешил.

Последовал болезненный крик, и я не сумела сдержать ехидной мысли: а вот и Майк попался. Что ж, в этот раз – без дураков – моей вины в этом не было. Я понимала, как бесчеловечно это звучит, но теперь, пока Барон мучил Майка и отвлёкся на него, я могла наконец-то сбежать. Я обошла то место, откуда доносились их голоса. Туман немного рассеялся, и я увидела, что Барон повалил Майка на землю и уселся поверх него, придавив тяжестью своего тела. Под ногами у Майка натекло много крови. Должно быть, ножом Барон, как и мне в прошлый раз, перерезал сухожилия: то был его любимый трюк.

Стоило ему щёлкнуть пальцами, как на запястьях появлялись верёвки, точно сотканные из тьмы и дыма. Связанной и обездвиженной жертве оставалось только ждать скорой расправы.

– Я тебя ненавижу, – с яростью сказал Майк. – Однажды я всё же обдурю тебя, и ты останешься ни с чем. Ты, подонок, слышишь меня?

– Слышу-слышу. Ты многовато болтаешь для того, кто вот-вот простится с жизнью.

Потом Майк только кричал. Он был смел, этот отчаянный парень, но смелость в этих краях совсем не нужна, если хочешь выжить, – разве что в особенных случаях. Я удалялась прочь от Барона, мрачно думая, что одного убийцу уже нашла и их осталось только двое. И, точно накликав их на свою голову, почти сразу ощутила страшную боль в ступне. Такую, словно мне переломали в ней все кости.

Зажав рот рукой и замычав от боли себе в ладонь, я поглядела вниз и застыла от ужаса. Меня схватил один из искусно спрятанных под листвой и мхом капканов Палача. Палач! Только не он! Почти сразу, как сомкнулись зубы капкана и я дёрнулась из него, высоко над головой серебристо зазвенел колокольчик.

О нет. О нет!

Я дёрнулась снова и снова, забившись в своей ловушке и хорошо понимая, что так просто не выберусь из неё. Затем, прекратив паниковать, опустилась на землю и попыталась разжать капкан руками. Конечно, этого мне не удалось бы сделать ни за что. Внезапно я услышала из чащи тихий посвист.

Это был он.

Как если бы в прибрежные спокойные воды заплыла акула, показавшись серым гребнем из волн, так и Палач мелькнул тёмным боком там, в серебряной туманной седине. Он был недалеко и кружил возле меня, хорошо зная, что я никуда не денусь и не спасусь. Мне стало горько. Оставшись, вероятно, последней выжившей из всех, я была так близка к тому, чтобы попытать счастья снова и выбраться отсюда! А теперь впервые попалась Палачу. Его я боялась больше остальных. Не зная, к чему быть готовой, но помня, что он будет истязать меня перед смертью, я с большей силой схватилась за капкан. Вдруг из леса выскользнула незнакомая мне девушка. Её русая голова была посеребрена слабым светом сумерек. Мне некогда было решать, довериться ей или нет, но выбора всё равно не оставили.

– Давай-ка попробуем этим, – сказала она и просунула между железных ржавых зубов осколок острого камня. – Ну-ка!

И нажала на него. Капкан открыть не удалось, но я приободрилась. Теперь нас было двое. Беглецы из разных групп, рассеянных по лесу, редко приходили друг другу на помощь. Мне говорили, так