О чем молчит река - Изабель Ибаньез

– Юная леди…

Дверь в купе распахнулась, и на пороге показался проводник, молодой мужчина в темно-синей форме.

– Ваши билеты.

Я раздраженно порылась в своей шелковой сумочке и наконец достала смятую бумажку.

– Вот он.

Проводник уставился на нас, нахмурившись.

– Все в порядке?

– Нет, – воскликнула я. – Этот мужчина украл кольцо прямо с моего пальца.

У проводника отвисла челюсть.

– Что, простите?

Я ткнула пальцем в сторону англичанина.

– Этот человек – едва ли его можно назвать джентльменом – отнял у меня одну вещь, и я хочу получить ее обратно.

Англичанин выпрямился, расправил плечи и вскинул подбородок. Мы уставились друг на друга, словно противники на поле боя.

– Меня зовут Бэзил Стерлинг, и я сотрудник Службы древностей в Египетском музее. Я лишь показывал юной леди один из наших последних экспонатов. Как видите, он весьма ей понравился.

– Что… – возмутилась я. – Это подарок моего отца! Верните кольцо.

Мистер Стерлинг прищурился, и я осознала свою ошибку. Прежде чем я успела исправиться, он взял свой кожаный портфель и протянул проводнику документы и билет.

– Здесь указана моя должность.

Проводник переступил с ноги на ногу.

– Очень хорошо, сэр. Кажется, все в порядке.

Мои щеки вспыхнули от ярости.

– Это возмутительно!

– Как видите, леди вот-вот впадет в истерику, – быстро добавил мистер Стерлинг. – Мне хотелось бы перейти в другое купе.

– Вы не уйдете, пока не вернете кольцо!

Мистер Стерлинг холодно улыбнулся, и в его светлых глазах блеснул хитрый огонек.

– Зачем мне отдавать мое кольцо? – Он шагнул к двери.

– Подождите… – начала я.

– Простите, – сказал проводник, вернув мой билет.

Через секунду они оба ушли. И глубоко в кармане этого гадкого мужчины остался последний подарок Papá.

Уит

Черт возьми.

Я смотрел вслед глупой девчонке, чувствуя, как растет недовольство. У меня не было времени на своенравных племянниц, пусть даже они были родственницами моего начальника. Начальника, который вовсе не обрадуется, когда узнает, что я не смог совладать с юной девушкой. Я запустил дрожащую руку в волосы, окинув взглядом огромные чемоданы на тележке. Она ушла без своих вещей.

Смелый поступок, Оливера. Смелый.

Мне хотелось оставить все на причале, но совесть не позволила, и я печально вздохнул. К сожалению, мать учила меня другому. Багаж предстояло вернуть Оливере. В этот раз она победила, но я больше этого не допущу. Я не любил проигрывать и не любил, когда мне указывали, что делать.

Эти дни остались в прошлом.

И все же.

Оливера рискнула одеться, как вдова. Пересекла океан без сопровождения. Отчитала меня, уперев руки в бока. Я неохотно улыбнулся, разглядывая медную пуговицу, которую случайно сорвал с ее жакета. Сделанная из сплава меди и цинка, она ярко блестела на солнце. Возмущенное лицо Оливеры рассмешило меня впервые за долгие месяцы.

Девушка оказалась с характером, этого не отнять.

Я сжал пуговицу, хотя знал, что лучше выбросить проклятую вещицу в Средиземное море. Но вместо этого я убрал ее в карман. Зная, что совершаю ошибку, покатил тележку в сторону дороги, где меня ждал нанятый экипаж.

Оставил пуговицу себе, вопреки доводам здравого смысла.

Острая головная боль сдавила мои виски. Свободной рукой я достал фляжку, которую украл у старшего брата, и сделал большой глоток. Напиток опалил горло огнем. Во сколько я вернулся в номер прошлой ночью?

Я не помнил. Я провел в баре «Шепердса» много часов, бездумно смеясь, притворяясь, что прекрасно провожу время. Боже, как я ненавидел сотрудников Службы древностей.

Когда фляжка почти опустела, я понял важную вещь.

Никто не знал, кого искали Абдулла и Рикардо.

Не было ни одного слуха.

Теперь осталось разобраться с глупой девчонкой.

CAPÍTULO TRES

Глава 3

Усталость накатывала на меня, затягивала, словно болото. К моменту, когда экипаж остановился перед «Шепердсом», мое чистое и нарядное льняное платье больше не было ни нарядным, ни чистым. Отглаженная рубашка запачкалась в пыли и помялась, а еще я умудрилась потерять пуговицу от жакета. Гнев преследовал меня всю дорогу, бурлил под кожей, заставляя кровь кипеть. Водитель открыл дверь экипажа, и я споткнулась о ступеньку. Он протянул руку, чтобы помочь мне устоять на ногах.

– Gracias[12], – хрипло сказала я. – Простите, я имела в виду shokran[13].

Горло саднило после споров. Никто не стал слушать мою историю об украденном кольце. Ни водитель поезда, ни проводники, ни даже другие пассажиры. Я просила о помощи всех и каждого, не сомневаясь, что нашу ссору слышали и в соседних купе.

Заплатив водителю, я огляделась. Архитектурный стиль так походил на широкие авеню Парижа, что казалось, будто я во Франции. Позолоченные повозки спешили по улице Ибрагима-паши, по обе стороны оживленной дороги росли пышные пальмы. Все здания были четырехэтажными, со множеством арочных окон с трепетавшими на ветру занавесками. Почему-то все выглядело знакомым. Точь-в-точь как в Буэнос-Айресе, где улицы были широкими, как мощеные проспекты Европы. Исмаил-паша хотел осовременить Каир. Для этого он обратился к французским архитекторам и сделал городские районы похожими на парижские улицы.

Отель «Шепердс» растянулся почти на целый квартал. Ступени вели к главному входу с тонкой металлической крышей, украшенной изящным резным узором, через который на каменный пол падал сумеречный свет. Длинная терраса с десятками столов и плетеных кресел, уставленная кашпо с разными деревьями и растениями, примыкала к деревянным двойным дверям. Отель оказался более элегантным и украшенным, чем я представляла. Люди в дорогих костюмах и платьях, выходившие через парадный вход, соответствовали окружающей роскоши.

Я поднялась по ступеням, стараясь не думать о своем растрепанном виде. Портье в длинных, до голеней, кафтанах широко улыбнулись мне в знак приветствия. Я расправила плечи, вскинула подбородок и попыталась принять спокойный вид – образец хорошего тона. Но тут же забыла об этом и громко воскликнула:

– Сielos[14].

Холл не уступал красотой самым роскошным дворцам Европы, о которых я только слышала. Гранитные колонны тянулись к потолку, напоминая древние храмы, изображения которых я видела лишь в книгах. Удобные кресла из самых разных материалов – кожи, ротанга и древесины – стояли на дорогих персидских коврах. Металлические, с ажурным цветочным узором люстры цвета темной бронзы освещали полумрак, заливая зал теплой дымкой. Холл вел в другую комнату, с такой же плиткой на полу и темными нишами, в которых постояльцы отеля читали газеты.

Я могла представить, как родители спешили сюда на чай и ужин после дня, проведенного в пустыне.

Возможно, это было последнее место, где их видели.

Я проглотила комок в горле и сморгнула слезы, внезапно подступившие к глазам. Со