Деревня Тихое. Оборотни - Моран Джурич

Лешка задрал брови.

— Хера се, умник. Лопатку сложи и пошли. Время только теряем.

Пробираясь глубже в недра, братья все больше ощущали давление верхнего слоя породы. Хотя штольня была сухая, балки-крепы хорошо сохранились, но казалось, что вот-вот на них рухнет свод и всей многотонной тяжестью размажет человеческие тушки внутри земли. Шагали тихо, осторожно, взбивая многолетнюю пыль в проходах, стряхивая хлопья ржавчины с рельсов для вагонеток. Пахло сырым камнем, плесенью и немного чем-то горьким. По карте в дневнике Карцева нужно было свернуть во второй проход налево и идти до конца. Второй проход все никак не обнаруживался. Налобные фонари шарили по стенам, своду, высвечивали темные уголки за покосившимися балками, куда полвека никто уже не заглядывал.

В какой-то момент Сашке стало казаться, что он слышит чье-то дыхание. Сонное дыхание огромного существа. Дышит оно размеренно, где-то рядом, как будто за стенкой штрека. Казалось, что огромные легкие гоняют воздух по трахее -тоннелю. Вдох. Толкает в спину поток холодного воздуха. Выдох. В лицо веет теплым, отталкивает назад. Сладковатый терпкий запах забирается в ноздри, словно порошок корицы. На балках шевелятся странные черные растения, похожие на длинный мох или водоросли. Может, от них так пахнет. Зыбкие тени колышутся на ступенчатых каменных стенках, дрожат в свете фонарей, приглушенно звучат шаги осторожно продвигающихся вглубь тоннеля оборотней.

Второй поворот налево вывел в узкий штрек, идти в котором пришлось пригинаясь все больше и больше. Оказалось, разглядывать то, что под ногами, иногда полезно. Через пару метров Лешка нашел тускло отсвечивающую золотом массивную деталь, похожую на шестеренку. Радостно и тихо повосхищался, спрятал ее в карман.

Еще пара метров и братья уткнулись в конец тоннеля, дальше была просто темная дыра. Видимо здесь стенка штрека обвалилась, открыв доступ в подземную пещеру.

Дыра была небольшой, но братья легко пролезли, протащив рюкзак.

Небольшая, почти круглая пещера сверкала как бриллиант в свете фонарей. Стены ее отбрасывали тысячи разноцветных лучиков, блестели, переливались радугой, вспыхивали миллионами искр в чешуйках слюды, впаянных в каменную породу, в огромных друзах цветных камней, расставленных вокруг каменного возвышения. Это явно было что-то вроде алтаря. Небольшое углубление в центре камня было чистым, как будто пыль только что протерли, хотя остальная часть пещеры была занесена слоем осыпавшегося со свода песка. В противоположном конце зала Саня увидел заваленную камнями арку.

— А там выход, видать был. Завалило его. Ну и чего здесь интересного? Камни?

— Камни.. Камушки... — как завороженный шептал Лешка. — Смотри, аметистовая друза здоровенная какая. Если мы ее вытащим и продадим, то можно будет два Лексуса купить, в полной комплектации. О! А это что?

Леха зашел за алтарь и увидел, что прямо за ним находится небольшой круглый каменный бассейн с черной водой. Саня тоже подошел и направил фонарь на маслянисто поблескивающую жидкость.

— Леха, по ходу мы нефть нашли! Это уже не только два Лексуса!

— Да не похоже что-то.

По краю каменного бассейна шел вырезанный узор из незнакомых символов, знаков, стилизованных изображений неведомых животных. Жидкость в нем лоснилась, подрагивала, расходилась кругами из центра, с равномерной периодичностью.

Братья замолчали, следя за поверхностью бассейна. Наступила давящая тишина. Только биение сердца гулко отдавалось в ушах. Тудум- тудум. Тум -тудум. Круги на воде расплывались в такт биению их сердец.

— Лешка… — прошептал младший Горкин, — мне кажется, оно живое. Это не нефть.

И сунул палец в бассейн.

Теплое, вязкое, черное обхватило палец и как будто потянуло в себя.

Саня дернул рукой и прижал ее к груди. Было похоже, что с ним кто-то поздоровался.

— Леш, ну его нафиг, пойдем отсюда. Это какой-то древний храм подземный, кто знает, что тут может быть. Нет здесь ничего, видишь? Никаких сокровищ.

— Ты, Скуби Ду, не нервничай, а то опять “хлопнет”. — Леха уже пошел дальше обходить пещеру и все трогать руками. Отломал маленькую часть от аметистов, и уже пристроился к тонким отросткам друзы горного хрусталя. — Хоть что-то отсюда я да унесу.

Младший отошел к алтарю и стал рыться в рюкзаке. Очень хотелось пить. Достал термос, налил в крышку остывший чай и откопал остатки печенья “Юбилейное”. Пока брат ходил и собирал трофеи, погрыз печенюху, запил чаем и стал складывать все обратно. Два последних печенья он внезапно решил положить на алтарь. Ну, есть же место для приношений, значит там должно что-то лежать. И так потревожили место, которое про людей может и забыло совсем.

— Это тебе, хозяин. — прошептал Сашка и возложил печенюхи в углубление на камне.

Биение сердца стало громче. Тудум. Тудум. Тудум. Где-то под сводом пронесся глубокий вздох, как будто кто-то только что проснулся. Вода в бассейне задрожала, стала сворачиваться воронкой, закручиваясь все быстрее и быстрее.

— Леша. Нам надо валить. Срочно.

Леха увлеченно ковырялся у стены, разглядывая выдолбленные в ней ниши.

— Да хватит уже, не ссы! — не оборачиваясь, сказал старший.

— Леша. Я сделал что-то плохое. Бежим!

В бассейне темная жидкость крутилась водоворотом, уходившим вглубь, потом стала медленно подниматься вверх. И вот уже из этого черного, вязкого, словно из глины на гончарном кругу, появляется фигура. Поворачиваясь вокруг своей оси, из бассейна вырастает голова , увенчанная ветвистыми рогами, гладкий череп, в котором углями тлеют красные глаза, длинная шея, худое человеческое тело уже до половины слеплено самой тьмой, скоро появятся кисти рук, бедра, ноги, и тогда оно полностью выйдет из своего тысячелетнего заточения.

— Леха, твою мать!

Бледное лицо Лешки мелькнуло перед глазами, и вот уже в дыре исчезает его задница, и живо шевелящиеся ноги в сапогах. В пещере стало темнее, остался только свет от налобного Саниного фонаря. Он еще раз взглянул на того, кто вылезал из черной воды и в отчаяньи крикнул:

— Простите, я не хотел!

Парень стал отступать к лазу в штольню, пятясь. Поворачиваться спиной, чтобы вылезти вслед за Лешкой, он боялся. Рогатое существо пригнулось, и резко вскинув голову, уставилось на молодого оборотня. Оно пошевелило длинными пальцами. Откуда-то заструились, зашелестели непонятные слова.

— Ишшара тумуле…