Писец войска - Олег Мамин

— Повелеваю: обсуди с великим жрецом Аханакой то, что я тебе сказал.

У меня от сердца отлегло: понимает, что значит секретность.

Аханаке уже обо всём доложили, он встретил меня опережая мою реплику:

— Смогут ли отмеченные Упуаутом разбудить защищающих осквернённый храм?

— В Нубии они сделали примерно то же самое, за что и получили метки бога, — рассказал я. — Они убили колдуна, защищавшего крепость с помощью ходящих во сне.

— То есть Хаэмуас должен умереть? — с неприязнью переспросил великий жрец Сатис. — У меня есть к нему вопросы.

— Думаешь, он пожелает говорить?

— Мы умеем спрашивать, — на секунду лицо благообразного старика стало зверским, но он быстро взял себя в руки, и снова стал почти святым.

— Он не простой человек, — начал было сомневаться я, но тут же передумал спорить, когда лицо Аханаки начало искажаться недовольством. — Если хотим освободить всех горожан разом, то иного выбора нет. Нам нужно попасть в дом Собекхотепа.

Верховный жрец зашипел сквозь оскал:

— Я знал! Хнумхотеп?

— Он в Храбрости Двух Земель. Если мои домыслы верны, ждёт весточки от Йиуй с подтверждением о нашем устранении.

— Не домыслы. Когда это началось, я тоже подумал о чём-то таком. Но не мог сформулировать свои предчувствия. Хнумхотеп приходил ко мне за… помощью. Он показался мне каким-то… чужим. А вот так всё встаёт на свои места… Да. Так и есть. Ты прав, юный посланник с Запада. Нужно спешить. Я отправлю сообщения к Мерикара и Махухи.

Махухи, это верховный жрец Хнума. Почему-то его редко зовут по имени, больше по должности.

— Мерикара только предупреди. Пусть готовится к сопротивлению…

Аханака так глянул на меня, что я предпочёл замолчать. Действительно, чего это я раскомандовался. Пусть ответственные люди стараются, занимаются тем, чем им положено. Спасают Две Земли… Или хотя бы первый ном.

— Позволь мне пойти к моему командиру Анхесенамону, великий жрец, — я поклонился.

— Ступай, — милостиво дозволил мне Аханака.

А я призадумался: чего я вообще вдруг вылез? Хнумхотеп меня хотел прикончить… Или это Собекхотеп был? Как теперь разобрать? Бэс вас защекочи!

Пока шёл в залы для инкубации снов, принял решение: я личный писец Мерикара, а в данный момент советник Анхесенамона. Вот в этих рамках и буду действовать. Ни больше, ни меньше.

Глава 5

Хочется верить, что это я такой талантливый учитель, но на самом деле, скорее всего, прогресс меченых вызван пребыванием в мире сна, в особой его форме. Той, которую в будущем называют «осознанным». Это же своего рода медитация, в которой ощущается божественное присутствие.

За то время, пока мы разговаривали с Аханакой, восемь отмеченных Вепваветом так поднаторели, что будили поражённых магическим сном так, будто те всего лишь вздремнули.

Они просто трясли за плечо пострадавшего, и тот просыпался. В исполнении Анхесенамона это происходило почти мгновенно, а вот семерым, имеющим метку не такую массивную, приходилось постараться подольше.

Они продолжали читать лишь заклинание, а функцию пения гимна передали жрецам. Насколько я понял, Анкетсат проявила инициативу и приказала остальным присоединиться к ней.

Переглядываются с Анхесенамоном так, что подташнивает от этой приторности. И нет, я не ревную, просто древние более эмоциональны, и это выражается не только в том, что мужчинам незазорно пустить слезу, но и в противоположную сторону, демонстрировать позитивные эмоции так, что кажется наигранным с точки зрения будущего. Слащаво выглядит.

Я не могу сдержать мою лошадь,

В ее теле — буря.

Но я ещё могу править,

Лежа поверженный в колеснице.

(авт.: фрагмент перевода В. Потаповой остракона Каирского музея № 25218, [У реки])

Были бы уже колесницы, Анхесенамон так бы и сказал, как неизвестный автор лет через пятьсот-семьсот. Мне уе поднадоело ему глазами сигналить, что надо бы делом заниматься. А Анкетсат осуждающе смотрит на меня. Мол, чётакова?

В общем, если не обращать внимания на эту парочу, можно сказать, что все трудились усердно. жрецы как бы создавали фон, внутри которого упрощалось применение магии исцеления, избавления от проклятия или одержимости — я до сих пор не понял, как правильно классифицировать тип ущерба от чуждой Египту магии.

Заработал настоящий конвейер: исцелённые, оклемавшись, сразу включались в процесс, таскали тела из внутреннего дворика, укладывали их, а потом уводили ничего не понимающих пробуждённых, освобождая место для следующих.

Спустя несколько часов такого ударного труда, пациенты закончились.

Впрочем, пришли люди из храма Хнума, возглавляемые их главным жрецом Махухи. Они принесли новых пациентов, все они носили жреческие одежды или имели воинские атрибуты.

В буквальном смысле, если тебе нужна армия, возьми и сделай. То есть разбуди её.

Пока Махухи, Аханака и допущенный в эту высокопоставленную компанию Анхесенамон строили планы, семеро воинов-жрецов пробудили всех принесённых, кроме одного. По какой-то причине один из нубийцев при пробуждающем прикосновении умер. Не просто тихо и мирно во сне. У него начались корчи, судороги, он начал плеваться кровавой пеной, а те, на кого она попала тоже попали под действие проклятия.

Кроме семерых мастеров-проводников ба.

Один из них бронзовым ножом прикончил источник «заразы», воткнув острую железку ему в череп в районе затылка, снизу вверх.

Крови не позволили осквернять храм. Откуда ни возьмись появился человек с кувшином, и подставил его под красную густую струю. Явно порченная — она темнее, чем нормальная, а по густоте похожа на масло. И воняла гниением.

Отчасти, случившееся имело успех: конвейер пробуждения остановился. И воины-жрецы, и помещение требовало очищения, как в смысле отмывания, так и в ритуальном.

А потом вышли три предводителя и организовали общий сбор для наступления на осквернённый храм Анукет.

— Ты не участвуешь, — обрадовал меня Анхесенамон. — Молод ещё. Стой в стороне.

Всего наступающих было около пятисот человек, трудно оценить, я только лодки пересчитал, да и то приблизительно — расстояние от острова до берега небольшое, мельтешение не позволяло получить точные цифры.

Я даже в кино не видел ничего подобного тому штурма храма, свидетелем которого стал. На острие атаки находились семь человек. Они не имели ни оружия, ни защиты. Главное их воздействие — пробуждающие прикосновение. Чтобы они не погибли сразу, их прикрывали щитами несколько человек. По два с каждой стороны, и ещё несколько в резерве — они менялись часто, ведь задача-то сложная. У них имелись и булавы, и топоры, но они пускали их в ход только если становилось совсем