Писец войска - Олег Мамин

Имитируя работу в комнате инкубации сна, поблизости шла процессия жрецов, поющих гимн Упуауту. Их тоже прикрывали щитоносцы, но они держались подальше от линии соприкосновения с «зомби», так что их работа не так уж и опасна.

Остальные оттаскивали не ходячих, вязали их или эвакуировали проснувшихся.

Из того, что мне показалось интересным — несколько человек вооружились жердями с рогатинами на конце. Ими они прижимали проклятых к земле, а потом на них наваливались помощники.

Нельзя сказать, что защитники храма действовали бессистемно. Какие-то манёвры они совершали, так что не было никаких сомнений в том, что этой спящей (но не сонной, а довольно подвижной и яростной) армией кто-то управляет.

С нашей стороны командовал Анхесенамон. Никаких значков или иных сигналов он не подавал — просто орал. В принципе, его приказы было слышно достаточно хорошо, ведь бой проходил относительно тихо — звона оружия не было, а со стороны противника даже не было криков ярости или боли. Они действовали молча, как и положено спящим. Так что отдавать команды мешало только пение жрецов и кряхтение щитоносцев.

Не знаю как себя чувствовали остальные наблюдатели, но на меня такое поведение сражающихся наводило жуть. Так ведь не должно быть.

Под наблюдателями я подразумеваю великих жрецов и жриц двух храмов и их защитников — три десятка воинов стояли рядом и отпихивали щитами прорвавшихся со стороны города.

Я стоял именно в этой компании, с краю, вместе с людьми попроще. Уж не знаю, специально так делал Анхесенамон или нет, но иногда и мне приходилось поучаствовать. Время от времени спящие прорывались сквозь оцепление, и почему-то кидались именно на меня.

Реабилитировав нашего предводителя (ему просто не до меня, занят), сначала я посчитал виноватыми защитников, людей изначально служащих при храмах, профессиональных воинов. Но потом присмотрелся и понял, что тот, кто управляет спящими, концентрируется именно на том участке, где нахожусь я.

Очевидно, что направить действия каждого он (или они) не мог, так что только на меня напади осознанно, разумно и ловко, а с других сторон просто подчиняясь закону толпы — лезли напролом, подпираемые задними.

Одного прорвавшегося я бросил через бедро, другого уронил банальной подножкой, а с третьим мне помогли справиться пропустившие его. Кажется, на их лицах было написано что-то похожее на стыд.

Вряд ли из-за меня. Потенциально могли бы кинуться к главным жрецам. Это Махухи относительно молод и крепок телом, а вот Аханака уже старенький. Кто знает, смог бы он отбиться или нет?

Чтобы убедиться, что именно я — цель выходящих из города, я перешёл на другую сторону нашего «острова» из щитов. Подтвердилось: там, где я, ходящие во сне более проворны и осознаны.

Неприятная новость.

Впрочем, до конца штурма я продержался, как считаю, на отлично. Профессиональные телохранители великих жрецов тоже заметили, что на меня прут больше, и сменили тактику. Даже в плюс им в итоге сыграло: как охота успешнее, когда есть приманка, так и в их случае, они успешно воспользовались относительной тупостью противника.

Время от времени создавали коридор из щитов, который схлопывался, валя вошедших в него людей под чужим контролем на землю.

Когда они проделали это без предупреждения в первый раз, я даже заорал на них: «Вы что, суки, делаете⁈»

Только ухмыльнулись. Никакого раскаяния на наглых рожах.

Штурм продолжался примерно полтора часа.

Могли бы закончить и быстрее, но как оказалось, Анхесенамон пытался взять Хаэмуаса живым. Вопросов к нему немало.

В итоге получилось так, что зря старался: когда тот понял, что скоро окажется в плену, то натравил своих марионеток на самого себя. По словам тех, кто был свидетелем этого зрелища, его разорвали на части «как львы». Уж не знаю, откуда рядовые египтяне знают, как рвут добычу эти хищники. Мне думается, что мало кто решится наблюдать за охотой этого свирепого кота. Всё-таки человек весьма желанная для него добыча, ибо лёгкая цель. А к группе вооружённых людей, которые могли бы от него отбиться, он и сам вряд ли приблизился бы. Впрочем, могли случайно увидеть, как лев жрёт газель или на кого он там охотиться.

Со смертью верховного жреца Анукет, а по совместительству нубийского колдуна, все проснулись одновременно.

Ещё долго по Асуану ходила история, как очнулись те, кто его разорвал на части, будучи под контролем. Говорят, вопили и блевали, пихая в рот окровавленные пальцы, чтобы избавиться от того, что уже успели проглотить.

Впрочем, со стороны горожан никакого осуждения в их сторону не было. Были, конечно и такие, кто стыдливо отводили глаза при их приближении, но большинство понимало, что любой мог оказаться на их месте.

Над ними провели ритуалы очищения особо тщательно, все храмы двух городов принимали участие, включая вновь освящённый храм Анукет.

Однако вся эта возня с сортировкой подневольных и предателей, а так же выборами нового великого жреца случилась позже.

Делом ближайшего времени стали поиски Хнумхотепа. Или Собекхотепа — как я выяснил, не только я их отличаю исключительно по регалиям, навешанным на их жирные тела.

Не нашли. Точнее, нашли обглоданные человеческие кости посреди заблёванного двора. Среди тех, кто уничтожал улики находилась и семья Собекхотепа.

Ни у кого не было сомнений, что перед нами то, что когда-то было Хнумхотепом. Во-первых, семья не повторила его участи. Если бы это был правитель Асуана, нет повода обходиться с ними так милосердно. А так очевидно, что глава семьи проявил к ним милосердие. Правда, не он отдавал приказы, так что Хаэмуас натравил всех, кто имелся в поместье, и их в том числе.

Во-вторых, иной причины уничтожать останки просто нет.

— Припомните, уважаемые, не было ли какого-то ещё отличия у двух братьев? — спросил Анхесенамон. — Может быть шрам? Или родимое пятно?

— Собекхотеп редко посещал мой храм, — оба ответили одно и то же.

Махухи перевёл взгляд на меня:

— Какую плату ты получил за то, что научил делать лук?

— Ничего, — ответил я с удивлением. — Это был молчаливый договор: Хнумхотеп не покарал меня за то, что я обидел его племянника.

— А Собекхотеп об этом знал?

— Смотря насколько они близки с братом… Не думаю… Его не пригласили на испытание лука… Хотите, чтобы я потребовал от него плату, и по реакции понять, тот ли это человек? — вдруг меня осенило: — Кто-нибудь вообще видел