Эринии и Эвмениды - Риган Хэйс

До сих пор страшно разуться и взглянуть, во что превратились мои бедные натруженные ступни после сегодняшнего марафона. Однако даже под тяжелым взором директора я убеждаю себя, что все было не зря. Книга приятно оттягивает рюкзак и придает уверенности, что совсем скоро мои труды будут вознаграждены.

Но сначала следует пройти цикл унижения…

— Отвечайте же, мисс Беккер, не тяните резину!

— Простите, директор, вы правы, моему поступку нет оправдания, — набрасываю я на себя мину раскаяния. — Но вы ведь знаете, почему я вынуждена действовать тайно. Моя опекунша отказалась предоставить разрешение, а оно было необходимо…

— Разрешение вам не выдали не просто так, — перебивает мистер Хайтауэр, — а по причине плохой успеваемости. Мисс Хартбрук ознакомила меня с табелем ваших оценок, и я ясно увидел, как вы просели в сравнении со сверстниками. Чем вы можете объяснить такую перемену, мисс Беккер?

«Может, стоит спросить об этом у мисс Лэнфорд?» — хочется мне заявить, но я щипаю себя за локоть под рукавом свитера и сдерживаю пыл.

— Мне кажется это несправедливым наказанием, сэр, — мямлю я неуверенно. — Если бы я обладала равными правами с остальными учащимися Уэст-Ривера, то, может, и успеваемость моя вернулась бы к прежним показателям?

Кажется, Остина Хайтауэра мои речи не слишком вдохновляют. Брови его вздымаются на лоб, а губы сжимаются в тонкую линию. Похоже, он в шаге от того, чтобы взорваться.

— Прошу, поговорите с моей опекуншей, мисс Мариеттой Чейзвик, — уже с мольбой взываю я и корчу страдальческое лицо. — Возможно, вам удастся убедить ее переменить решение? И в таком случае, обещаю, подобных инцидентов вы за мной больше не заметите.

— Это шантаж, мисс Беккер?

— Ни в коем случае! Лишь моя просьба, сэр. Боюсь, меня тетя Мариетта слушать не станет, мы с ней… не в лучших отношениях.

Директор ерзает в кресле, явно недовольный предстоящими хлопотами, которые по какой‑то причине мы с моей бедовой родственницей не можем уладить сами, но все же устало вздыхает и кивает.

— Хорошо, мисс Беккер, я постараюсь донести до мисс Чейзвик вашу просьбу от своего лица. Но и о вашем побеге тоже вынужден ей сообщить, вы это понимаете?

Если бы однажды выпустили книгу с названием «Как лишить человека надежды одной фразой», директор Хайтауэр был бы ее автором, в этом нет сомнений. Вынужденно киваю, заранее понимая, что после доклада директора никакое разрешение мне уж точно не светит, как ты ни проси.

— Что ж, хочу верить, что мы с вами достигли понимания. Надеюсь, подобного более не повторится, мисс Беккер. На сей раз ограничимся выговором и дежурством в столовой каждую среду и пятницу в течение месяца, но, если вы вновь нарушите правила академии, я буду вынужден поставить вопрос об отчислении без лестных рекомендаций. А теперь ступайте, мисс, и позаботьтесь о своей успеваемости — окончание триместра не за горами. Не разочаруйте меня.

Знал бы он, как сильно я мечтаю об отчислении или переводе, то не стал бы угрожать такой мелочью. Но тетя Мариетта ни в жизнь не допустит, чтобы я опорочила ее репутацию подобной выходкой и вернулась в ее имение, чтобы болтаться под ногами. Так что, как бы ни угрожал мне сейчас мистер Хайтауэр, тетя бы нашла способ убедить его оставить меня в ссылке.

— Да, сэр, большое спасибо, сэр, — прощаюсь я и выхожу из кабинета на ватных ногах.

До комнаты несусь стрелой, не обращая внимания на любопытные взгляды и насмешливые оклики уэстриверцев. Все, чем заняты мои мысли, — это гримуар, спрятанный в рюкзаке.

Всю ночь я не смыкаю глаз. Накрывшись одеялом с головой, я включаю фонарик в смартфоне и изучаю гримуар. Наутро меня ожидает контрольная по истории, но экономика и общественная жизнь Британии на закате викторианской эпохи отходят на второй план перед лицом оккультного знания.

Под приглушенное сопение Ханны Дебики я вчитываюсь в сакральные заклинания, вожу подушечкой пальца по сложным сплетениям линий на схемах пентаграмм и ищу, остервенело ищу нечто способное в корне изменить мою судьбу.

Наконец добираюсь до той самой главы, обещающей наказать всех моих врагов. С измятой страницы на меня смотрит скалящееся лицо нарисованного человека-зверя, который не знает пощады. По клыкам и витым рогам стекает чернильная кровь, а в черных глазищах плещется дьявольское неистовство.

«Для призыва Аластора, демона ненависти, разрушения и возмездия, дождитесь полнолуния и тщательно подготовьте место проведения ритуала. Его не должны посещать в течение недели, окроплять чужой кровью или проводить иные ритуалы призыва, хранящие энергетику других сущностей. Осветите место пятью свечами, поместив их на конец каждого луча начертанного пентакля…»

Сразу прикидываю в уме, где разыскать свечи, и прихожу к неутешительной мысли, что придется совершить налет на хозяйственные закрома в пристройке смотрителя.

«Чтобы призвать Аластора, вершителя вашей мести, даруйте ему по вещи каждого врага, коего вы имеете целью изничтожить. Поместите в центр Символ жизни и Символ смерти — жертву, которую надлежит принести как плату за будущие деяния демона. Совершив ритуал в соответствии с вышеизложенным, вы призовете проклятого духа, и он будет служить вам верою и правдой, пока не исполнит данной клятвы сполна».

Ниже автором приводятся слова, которые до́лжно произнести, и их я пока пропускаю. Сладостные обещания гримуара так захватывают меня, что сердце пускается в бесовскую пляску. Однако радость быстро сходит, когда я сознаю, что мне нужно выкрасть по вещи каждого недруга. Кажется, это будет самым сложным испытанием духа за всю мою жизнь.

Но я к этому готова.

Время тянется вечностью. Ответив на все вопросы контрольного листа за первые двадцать минут, почти не приложив стараний, я теперь томлюсь ожиданием скорого звонка. Чтобы убить время, набрасываю еще одну записку для Даньел, единственного адресата, кто способен оценить разрушительную силу стиха. Творчество Россетти вновь становится мне идеальным подспорьем. Зачем же менять орудие, если оно бьет безошибочно, верно?

Когда из динамиков раздается долгожданный сигнал, я собираюсь и выхожу следом за Даньел. Согласно ее расписанию, сейчас время физкультуры, а значит, самый удобный момент наведаться в раздевалку и утащить первый ритуальный трофей.

Дэнни не замечает, как я проникаю в раздевалку, не видит, как я аккуратно подглядываю из-за шкафчиков, делая вид, что расшнуровываю оксфорды. Она беззаботно напевает под нос какой‑то попсовый мотив и стягивает с себя