Жуткие байки - Ричард Карл Лаймон

— Осто-рожно! — завопил голос снизу. — Вы что там делаете? — Клео, соседка снизу, улыбалась, стоя на краю бассейна. В руках она держала пакет с покупками. — Ужин мой сжечь хотите?

До них донесся ее сиплый смех.

— Прости! — отозвался Рэнди, после чего схватил Бет за шиворот, затащил в квартиру и пнул за собой дверь. — Что это ты за спектакль устроила? — Раскрытой ладонью он ударил ее по щеке. — Больше никогда — шлеп! — так — шлеп! — не делай.

Ночью, лежа в постели, он нежно обнял ее и сказал:

— Прости, дорогая. Нельзя было тебя бить. Но и тебе нельзя было забирать мою сигару. Ты не имеешь права. — Она расплакалась, и тогда он прижал ее голову к себе, как младенца, и прошептал: — Все хорошо, дорогая. Все хорошо.

— Думаешь?

— Конечно. Ну что, как насчет задать Блэйкам жару?

— Ну давай, — сказала Бет.

Для нее это был траурный ритуал по всему, что теперь было потеряно.

***

Отвратительный запах становился сильнее. Бет подняла стакан. Посмотрела на стеганое одеяло, накрывавшее ее округлый живот, и отложила его.

Бедный ребенок. Жизнь и без того заготовила ему мало приятного. Не хватало только бурбона в крови, когда он не успел даже появиться на белый свет.

***

— Где ужин? — потребовал Рэнди три недели и три дюжины сигар спустя.

— В холодильнике, наверное.

— Что?

Он положил чемодан и уставился на нее.

— Я приготовила себе баранью отбивную.

— Было бы неплохо.

— Ну так вперед.

— Эй, ты о чем?

— В этом доме ужинают в семь. Сейчас уже девять.

— И что?

— И то, что я не знаю, где ты был — и знать не хочу — но ты был не там, где положено, то есть здесь со мной. Это — часть нашей сделки. Не можешь сдержать свою часть — значит, черт побери, иди готовь себе ужин сам.

— Хватит. А теперь, пожалуйста, приготовь мне пару отбивных и…

Его перебил хлопок двери.

Бет спустилась в квартиру Клео. Дверь была открытой.

— Не стесняйся, дорогая.

Клео, в ярком, шелковистом кимоно растянулась на диване, ее морковного цвета волосы были в полном беспорядке. По тому, как ткань обтянула ее тело, Бет не сомневалась, что под кимоно ничего не было.

— Если тебе сейчас неудобно… — начала она.

— Мне всегда удобно, когда заходят друзья. — Клео вкрутила сигарету в длинный мундштук. — Ты выглядишь так, будто у тебя синдром Рэнди.

— Так и есть, — Бет не смогла сдержать улыбку.

— Ну так располагайся, дорогая. Слушаю тебя очень внимательно.

Клео слушала, часто согласно кивая, иногда сочувственно покачивая головой, и дважды закурив новую сигарету.

— Может, мне нужно попросить его о разводе, — начала Бет.

— Ошибаешься, дорогая. Сначала подай документы, а потом поставь его перед фактом. Послушай, я же тут все ходы-выходы знаю. Сделай так, если тебе нужен именно развод.

— Нет! Мне нужен Рэнди, каким он был раньше. Вот чего я хочу. Но, похоже, больше не будет как раньше…

Она замялась, вспоминая, как все было хорошо.

— Тогда можешь простой уйти, родная. Что там говорят о тонущих кораблях? Крысы бегут первыми? А я тебе вот что скажу — не только крысы. Но выжившие тоже.

— Но я… — Бет расплакалась.

— Ну же, не надо… — Зазвенел телефон. — Черт, — сказала Клео и встала.

Бет пошла за бумажной салфеткой.

— С возвращением, здоровяк, — сказала Клео по телефону.

По пути в ванную, Бет заглянула в спальню. На прикроватном столике стояла пачка салфеток «Клинекс». Взяв одну, она вытерла слезы и высморкалась.

И тогда учуяла запах.

Легкий, едва заметный, но горький и отвратительный.

Шел он из мусорного ведра. Под смятой салфеткой она нашла окурок мертвой сигары.

Там, где касались его губы, окурок был сырой и холодный.

— Прости, дорогая. — Клео стояла в дверях, грустно покачивая головой. — Я могла бы сказать, что это не Рэнди, но…

Бет протолкнулась через Клео, выбежала из квартиры и бросилась к себе. Из спальни слышался тихий, торопливый голос Рэнди. Увидев ее, он повесил трубку.

— Итак, ты все знаешь, — сказал он, выпуская серый дым изо рта. Он лежал на кровати, положив телефон на живот и сжимая в зубах свежую сигару.

Бет швырнула в него влажным окурком. Окурок шлепнулся в спинку кровати.

— Ну все, — сказал он. — Прекращай.

На комоде стояла лампа, та самая лампа с медового месяца, купленная в Солванге. Красное стекло покрылось пылью — она давно стояла без дела. Бет схватила ее и бросила. Стекло разбилось об голову Рэнди, расплескивая керосин ему на волосы, в глаза и в его раскрытый рот. На плечи и на грудь. И на сигару.

Тихо вспыхнуло пламя.

***

Бет трясущейся рукой поднесла стакан к губам. Ей хотелось выпить, отогнать прочь этот гадкий, мерзкий запах. Но это было бы несправедливо по отношению к маленькому Рэнди. Бедный ребенок, его и так ждет мало приятного: отец умер, а мать — убийца, — непредумышленное убийство, так это называется.

Запах бурбона помог, но недостаточно.

Наклонившись, она взяла сигару с прикроватного столика. Сняла пленку и скатала ее в шарик. Целлофан трещал, как огонь.

Она чиркнула спичкой. Вскоре сигара затлела. Бет с наслаждением затянулась. И в самом деле, запах не так уж плох. Куда лучше того, другого — запаха горящей плоти

Я не преступник

— Ну конечно не преступник, — сказал Уэйд.

— Я бы накинула ему пару очков за оригинальность, — сказала Карен.

— Хочешь его подвезти?

— Еще бы.

Оба оглянулись посмотреть на автостопщика, мимо которого только что проехали. Тот неподвижно стоял на краю дороги. Дождь аккуратно зализал его волосы, а щеки покрылись румянцем. По тому, как его промокшее до нитки пончо топорщилось сзади, Уэйд заключил, что на спине у парня висел рюкзак. Он прижимал к себе картонку с надписью, выведенной черным мелком.

Это был не первый автостопщик, встретившийся им на пути за четыре дня путешествия по калифорнийскому побережью. И не первый с картонным плакатом. Но на всех других были написаны пункты назначения: Кресцент-Сити, Юрека, Портленд.

Ни разу за эту поездку, да и никогда в жизни Уэйд не видел автостопщика, который