О чем молчит река - Изабель Ибаньез

Мальчик кивнул.

– Можете занять шестую спальню. Мы использовали ее как кладовку.

Я следовала за ним, пока он показывал мне корабль. Я никогда раньше не была на подобном судне. Длинное и узкое, с плоским днищем и двумя мачтами на носу и корме. Каюты располагались под палубой. В каждой было маленькое окно, узкие кровати, стационарный умывальник и ряд крючков для развешивания одежды. Еще под кроватью было два выдвижных ящика для одежды. Карим показал мою каюту, и я, как могла, спрятала свои вещи.

Как только мы миновали ряд кают, Карим отвел меня в сторону, чтобы показать большой салон длиной около двадцати футов, стены которого изгибались в конце. Белые панели придавали ему классический вид, контрастируя с темными бархатными шторами, свисающими по обе стороны четырех больших окон. Свет проникал через люк в потолке, и на каждом свободном месте были развешаны деревянные полки с десятками книг, шляпами и… оружием.

Я удивленно вскинула брови. Мои родители терпеть не могли любое оружие, и мне показалось странным, что они разрешили держать его на борту.

Карим потянул меня за рукав и повел туда, где между носом корабля и мачтой побольше находилась угольная печь, предназначенная для готовки. Кастрюли и сковородки висели на железных крючках над корзинами с кулинарными принадлежностями. У меня не было времени рассмотреть, что хранилось внутри, так как Карим двигался быстро. Он показал остальную команду: матросов, лоцмана, повара, рулевых и гребцов, а также нескольких официантов. Сам мальчик оказался помощником кока.

«Элефантина» напомнила мне дом среднего размера, в котором было достаточно места для всех. На ее борту служило двенадцать человек.

– Где спит команда?

– На циновках на верхней палубе, – сказал Карим, ведя меня наверх. Над палубой был навес, и мой дядя украсил ее большим ковром и несколькими стульями. Палуба была похожа на идиллическую гостиную под открытым небом. Прохладный ветерок ласково касался каждого предмета мебели. Несколько человек из команды уже разворачивали коврики, готовясь к приходу моего дяди. Казалось, все шло по плану. Я устроилась поудобнее на полу рядом с другими людьми и обратилась в слух, чтобы не пропустить прибытие Tío Рикардо. Я коротала время, любуясь живописным видом: сотни лодок тихо плыли по великой реке, готовые к очередному приключению.

И вот наконец появился мой дядя. Его сопровождал мистер Хейз, который время от времени прихлебывал из своей фляжки, словно был на званом ужине. Мистер Хейз окинул команду опытным взглядом. Он сменил смокинг и аккуратные туфли на свою обычную мятую рубашку, брюки цвета хаки и потертые ботинки на высокой шнуровке. Вместе с дядей он втащил чемоданы и сумки по трапу, где их сразу же встретил мужчина по имени Хасан. Они спустились по узким ступенькам в длинный коридор, ведущий к ряду кают по обе стороны. Их голоса стихли.

Я посмотрела на Карима и улыбнулась.

Он улыбнулся в ответ, и лунный свет блеснул в его больших темных глазах.

Покончив с делами, остальные члены команды присоединились к нам на палубе, разворачивая свои циновки. Я сидела среди дюжины людей, одетых в одинаковые туники с длинными рукавами и фески. Корабль мягко покачивался на воде, напоминая о том, что я совершила невозможное. Мне лишь оставалось скрыть свое имя, притвориться еще одним членом экипажа. Мой дядя и мистер Хейз подошли к нам, поздоровавшись с лоцманом и коком. Я затаила дыхание и опустила голову, ссутулившись и прячась за спинами других членов экипажа.

Но я слышала каждое слово.

– Все в порядке? – спросил Tío Рикардо.

Кто-то ответил утвердительно.

– Кажется, у нас новый член экипажа, – медленно произнес мистер Хейз. – Разве их было не двенадцать?

Я напряглась, и у меня перехватило дыхание. Я ждала, что он узнает меня и своим дерзким голосом выкрикнет мое имя. Но возгласа возмущения не последовало.

– Ничего. Лишние руки не помешают, – нетерпеливо сказал Tío Рикардо. – Все здесь? Я хочу отплыть на рассвете.

– Да-да.

Мой дядя поблагодарил того, кто ответил. С палубы донесся звук удаляющихся шагов. Я медленно выдохнула, крепко сцепив руки на коленях. Немного расслабилась. Должно быть, дядя и мистер Хейз разошлись по своим спальням. Но затем знакомый голос лениво заметил:

– Странно, что никто не предупредил вас о новом члене команды.

– Абдулла вряд ли откажется от дополнительной пары рук, – сказал Tío Рикардо. – Ты так и не отчитался о сегодняшнем дне.

Я слегка повернула голову в их сторону и посмотрела из-под опущенных ресниц. Карим неподвижно сидел рядом со мной. Мой дядя и мистер Хейз прислонились к ограждениям.

– Я могу подтвердить, что кольцо у Стерлинга и он носит его на публике, – сказал мистер Хейз.

– Но ты не смог его вернуть.

У меня перехватило дыхание, пока я ждала ответ мистера Хейза Расскажет ли он моему дяде о том, как я улизнула из отеля?

– К сожалению, там было… многолюдно.

– Черт возьми, – процедил Tío Рикардо.

У меня отвисла челюсть. Значит, мистер Хейз действительно не предал меня. Я все еще не понимала, зачем ему защищать меня. Он едва выносил мое присутствие, и из-за него у меня могли возникнуть более серьезные проблемы с дядей. Но потом он, наверное, решил, что оно того не стоит, поскольку я окончательно уехала. Я медленно выдохнула через нос, как когда-то учил меня Papá. Он всегда знал, как меня успокоить, особенно после ссоры с мамой.

Мистер Хейз склонил голову набок, внимательно оглядев моего дядю.

– Вас беспокоит не только это, верно?

Мой дядя отвел взгляд.

– Я не понимаю, о чем ты.

– Нет, – спокойно ответил мистер Хейз. – Понимаете.

Я поджала пальцы ног в ботинках. После долгой паузы мой дядя наконец ответил:

– Видел бы ты ненависть на ее лице.

– Думаю, она это переживет.

– Я недостаточно хорошо ее знаю, чтобы быть уверенным. – Tío Рикардо пристально посмотрел на мистера Хейза. – Ты тоже.

Мистер Хейз поджал губы, словно сдерживая смех.

– Она, безусловно, была… отважной.

– Ее любопытство доставляет проблемы.

– У нее наверняка были вопросы по поводу ваших небылиц.

– Если бы Кайо не солгал мне, он был бы все еще жив, – расстроенно сказал Tío Рикардо. – Лживый дурак знал, что лучше не вставать у меня на пути. – Дядя опустил голову, и линия его подбородка стала жесткой и неумолимой. – Он сам виноват.

– О мертвых плохо не говорят.

– Говорят, когда они заслуживают этого.

У меня перехватило дыхание. Я безжалостно прикусила губу, чтобы не ахнуть. Tío Рикардо говорил о моем