Порочная: Хэллоуин - Брайан Смит

- Где твои манеры, сучка? Моя любящая женушка заботливо приготовила это блюдо для тебя, и ты съешь его, независимо от того, голоднa ты или нет. Ты можешь либо сделать это добровольно, либо я заставлю тебя проглотить его. Что ты выберешь?

Давление на ее челюсть усилилось, становясь болезненным, но она сумела выдавить из себя ответ.

- Я поем.

Он одарил ее торжествующей ухмылкой.

- Да, черт возьми, так и будет, - oн толкнул ее на пол и отошел в сторону. - А теперь приступай к делу. Не заставляй меня доставать одну из моих специальных игрушек, чтобы заставить слушаться. Или ты из тех долбаных шлюх, которым нравится что-то подобное?

Связанной и беспомощной или нет, Джессике не нравилось, когда к ней обращались с таким глумливым, бесчеловечным презрением, особенно от такого мерзкого человека, как этот человек. Желание ответить такой же яростью в его адрес снова нахлынуло на нее, приближаясь к тому моменту, когда оно могло пересилить желание избежать физической расправы. Этот отвратительный мужчина в своих дурацких ботинках и стрингах из спандекса был ей не ровня. Презрения заслуживал он, а не она, и ей очень хотелось поставить его на место.

Предпочтительно, чтобы этим местом была неглубокая могила, а его нелепая одежда, обтягивающая промежность, была засунута ему в глотку.

Она вздрогнула, когда он снова закричал на нее и топнул ногой в ботинке по полу.

- Ешь!

Удержавшись от едких слов, которые ей так и хотелось произнести, Джессика встала перед миской и взглянула на помощника шерифа, который ухмылялся и потирал свою промежность. Передняя часть одежды, в смысле стринги, была сильно раздута. В этом не было ничего удивительного. Этот кусок дерьма получал удовольствие от того, что терроризировал и унижал женщин. В голове у нее промелькнул целый ряд возможных едких оскорблений, связанных с этим, но на этот раз ей было легче сдержать свой язык. Несмотря на свой гнев, она не хотела, чтобы ей причинили боль, если это было в ее силах.

Смирившись со следующей стадией деградации, она посмотрела на горку мясного фарша в миске, который немного отличался от говяжьего фарша, купленного в продуктовом магазине. Он был прожарен до темно-коричневого оттенка. Она подумала, что могла бы быть благодарна Келли хотя бы за это. Это заставило ее задуматься, не нарушила ли женщина указания своего мужа намеренно, зная, что поплатится за это. Она сомневалась в этом. Жена Далтона была полностью запуганной рабыней. Мысль о том, что она могла сознательно ослушаться его, была абсурдной. Она допустила ошибку, не более того, возможно, отвлеклась во время приготовления. Кроме того, не стоит забывать, женщина по-своему воспользовалась беспомощностью Джессики. Вряд ли она испытывала к ней больше симпатии, чем к предыдущей женщине, которую держали в плену в этой комнате. Или к той, что была до нее. Или к той, что была до этой.

Она наклонилась вперед, уткнувшись лицом в миску и изо всех сил стараясь не обращать внимания на громкие стоны Далтона, свидетельствующие о сексуальном возбуждении. Она открыла рот, чтобы откусить первый кусочек, но заколебалась, когда в последнюю секунду на нее накатила волна тошноты, заставившая ее подавить желчь. Приступ стыда окрасил ее затаенную ярость, когда она услышала, как Далтон усмехнулся в ответ на ее затруднительное положение. Это был не первый раз, когда она оказалась в плену у садиста, но она редко чувствовала себя настолько униженной. Ее угасающая гордость, казалось, улетучивалась в канализацию. Такими темпами, совсем скоро она будет целовать его ноги и умолять о пощаде, став еще одной его трогательно покорной рабыней.

Джессика открыла рот и попыталась снова.

На этот раз она взяла в зубы один из свежеприготовленных кусочков темно-коричневого мяса и начала жевать. На самом деле вкус был не таким уж ужасным - оно было приправлено специями, - но, зная, из чего приготовлено мясо, она не получала от него никакого удовольствия. Она была благодарна за это, потому что в противном случае та упрямая жилка человечности, которую ей удавалось сохранять, несмотря на все свои невзгоды на протяжении многих лет, могла бы в конце концов иссохнуть и умереть.

Далтон вскрикнул, заставив ее снова вздрогнуть и чуть не подавиться кусочком, который она жевала. Казалось, она ела недостаточно быстро, чтобы удовлетворить его, поэтому она попыталась съесть больше мяса побыстрее, но это было нелегко. Мясо было непохоже ни на что из того, что она когда-либо покупала в продуктовом магазине. Его было труднее жевать. После того, как она проглотила первые несколько кусочков, тошнотворная возможность насладиться едой на каком-то инстинктивном уровне уменьшилась, потому что она никак не могла обмануть себя, думая, что это ничем не отличается от мяса животных. Вкус был каким-то особенным, что продолжало вызывать тошноту и отвращение, даже когда она заставляла себя продолжать проглатывать его.

За короткое время она съела так много мяса, что ей пришлось заставить себя снова замедлиться, чтобы не подавиться. В какой-то момент ей пришлось остановиться и откашляться, чтобы выплюнуть особенно комковатый кусок, который упал на пол, вместо того чтобы вернуться в миску. Это вызвало у Далтона самые громкие крики на данный момент. Она проявила "неуважение" к нему, испачкав пол. Он приказал ей немедленно убрать за собой, если она не хочет, чтобы он начал ломать ей пальцы.

Джессика слегка подвинулась на коленях и, наклонив голову к полу, зубами подцепила с белой плитки самый комковатый кусочек. На этот раз она пережевала его более тщательно, стараясь, чтобы он был достаточно мал и наконец прошел в горло, не подавившись. Все это время Далтон кричал на нее, все громче и громче, еще более обезумевший, чем когда-либо. Она подняла глаза и увидела, что на его висках вздулись вены, а лицо приобрело тревожный ярко-красный оттенок. Это был настоящий психованный ублюдок, гораздо более безумный, чем она себе представляла. Возможно, самый безумный ублюдок, которого она встречала в удручающе длинной череде сумасшедших ублюдков. Осознание этого наполнило ее отчаянием.

Я никогда не выберусь отсюда, - подумала она. - Мой шанс вырваться на свободу и вышибить ему мозги никогда не представится.

Взгляд, брошенный на него снизу вверх, еще больше усилил его возбуждение. Он вынул свой набухший, покрытый венами член и начал неистово двигать им. Она наблюдала за его действиями, пока он не крикнул ей, чтобы она продолжила есть, что она незамедлительно и сделала. В