Порочная: Хэллоуин - Брайан Смит

числе, иногда, и людей. Даже сейчас там на стропиле висела девушка, которая была мертва и гнила слишком долго. Джед собирался погнать парней, чтобы снять ее и избавиться от нее, но это все время выскальзывало у него из головы. В последнее время что-то все чаще ускользало у него из головы. Если бы он мог уладить это дело без особых хлопот, он мог бы попробовать воссоздать для себя порцию "Мозгового Сияния". Мысль о том, что он снова станет таким же молодым и непоседливым, как его сыновья, была захватывающей. Если это сработает, он, возможно, даже начнет присоединяться к ним в их ночных прогулках или отправится бродить в одиночку. Это было бы забавно.

Возможно, ему даже удастся пережить кровавые приключения 1989 года.

Джед улыбнулся при этой мысли.

Я был тогда таким непослушным мальчиком.

Пыточный сарай был самым дальним из двух, его темные очертания были едва различимы на таком расстоянии. Самогонный сарай находился слева от мини-кемпинга и примерно в двадцати футах позади него. Эта близость была причиной того, что громкие любовные выходки Буббы Рэя со своими мертвыми подружками вызвали у Джеда такой ужас ранее днем.

Из двери самогонного сарая просачивалась тонкая, как бритва, вертикальная полоска света.

Собравшись с духом, Джед вернулся в дом и выключил наружное освещение, затем спустился с крыльца на землю. Направив ружье перед собой, он начал приближаться к сараю. Вопрос о том, видел ли человек (или люди), находившийся в сарае, как зажглись огни, был спорным, но если да, то он хотел, чтобы они подумали, что он вернулся внутрь. Тактика могла и не сработать, но попробовать стоило.

Он приблизился к сараю, стараясь держаться как можно незаметнее. Даже без включенных фар он мог достаточно хорошо видеть в лунном свете, чтобы не натыкаться на невидимые препятствия на земле. Чем ближе он подходил к сараю, тем сильнее у него тряслись руки, и он компенсировал это тем, что крепче сжал ими двустволку, хотя и старался держать палец подальше от курка. Любое тактическое преимущество, которое он мог бы получить, стараясь действовать бесшумно, было бы, конечно, сведено на нет, если бы он случайно выстрелил из-за того, что не смог сдержать свои чертовы нервы. 

К тому времени, когда он был уже в десяти футах от сарая, он услышал доносящийся оттуда звук, тихий стон или хныканье. Услышав это, его альтернативная версия о том, что тело Джона Митчелла утащил один из парней, начала медленно рассеиваться в его сознании. Это был звук страдания. Такой звук может издавать тяжело раненный человек.

Теперь он задавался вопросом, не инсценировал ли Дедуля каким-то образом свою смерть. Джед видел старые фильмы, в которых секретные агенты, либо приняв наркотик, либо пройдя какую-то экзотическую тренировку, могли делать это, регулируя свое сердцебиение настолько медленно, что его невозможно было обнаружить. Он предположил, что, возможно, смог бы купиться на эту часть информации, проявив крайнюю степень легковерия, но во все остальное поверить было труднее. Во-первых, он не моргал и, казалось, не дышал, но настоящим доказательством были две пули из двустволки, выпущенные в центр его груди, в районе его гребаного сердца.

Не-а, ни за что.

Тот человек был мертв по-настоящему, на сто десять процентов, когда Джед видел его в последний раз. Издавал ли эти звуки тот же самый человек, каким-то образом оживленный, вернувшийся к жизни?

Он собирался это выяснить.

Он был в нескольких футах от двери. Еще один шаг - и он окажется там. Тихие стоны все еще были слышны, но теперь он различал другое качество звука. В них была какая-то слабость, которая соответствовала первоначальному ощущению страдания, но теперь он думал, что то, что он слышит, больше похоже на... сосание.

Что за чертовщина?

Джед сделал последний шаг к двери, опустил двустволку и прильнул глазом к узкой щели. То, что он увидел внутри сарая, настолько удивило его, что он не смог подавить громкий вздох. Человек, находившийся внутри, застонал громче, услышав этот звук, но не повернулся к Джеду, когда тот толкнул скрипучую дверь и шагнул внутрь.

Джед прерывисто выдохнул.

- Святое гуакамоле.

Джон Митчелл действительно был в сарае, и, похоже, к нему вернулось некое подобие жизни, хотя он и не был похож на человека, с которым столкнулся в гостиной. Его глаза остекленели, голова склонилась набок, из уголков рта свисали длинные струйки слюны. Он бессильно держал руки перед собой, и они время от времени совершали слабые движения, как у младенца, который берет молоко из материнской соски. Это произошло потому, что отсоединенный конец медной трубки перегонного куба теперь был вставлен ему в рот. Он пытался высосать пюре "Мозгового Сияния" из пивного бочонка.

Сначала Джед не мог понять причину всего этого, но потом до него дошло, что постоянные стоны Джона наводят на мысль о том, что ему сделали лоботомию. Он обдумал то немногое, что знал о медицинских реалиях смерти, и вскоре ему в голову пришла идея. Если бы между моментом смерти человека и моментом его реанимации прошло достаточно времени, его мозг, возможно, был бы слишком поврежден, чтобы функционировать в прежнем режиме. Возможно, он сохранил достаточно когнитивных способностей, чтобы понимать, что любая надежда на восстановление его способностей зависит от получения еще одной дозы чудодейственного мозгового сока. Хотя особое варево, которое Джед приготовил для него на кухне, исчезло, содержимое перегонного куба еще могло послужить полезным дополнением.

По крайней мере, то, что осталось от Джона в его деградировавшем мозгу, возможно, питало какую-то смутную надежду. Импульс был понятен, но Джед по-прежнему не был убежден, что Джон добьется желаемого результата с помощью этого метода заваривания. Во-первых, пюре еще не было доведено до "Сияния". С другой стороны, возвращение этого человека из мертвых было совсем не таким, как он ожидал, а это означало, что они вступили в царство, где все казалось возможным. Джед испытал новый приступ страха. Полностью восстановленный Джон Митчелл мог доставить ему много неприятностей.

Здесь был только один разумный выход.

Подойдя ближе к камере, он снова поднял ружье и прицелился из двух стволов в голову Джона Митчелла. Это вызвало у него рефлекторный приступ эмоциональной боли, отголосок того, что он испытал, выстрелив в человека в первый раз, но чувство исчезло через несколько секунд. Однажды уже проделав это, он знал, что может сделать это снова, должен был сделать это снова. Это противоестественное изменение реальной смерти человека было неправильным, непристойной насмешкой над правильным порядком вещей. Отправка человека